Елена Николаева: Кто виноват и что делать? Размышления психолога о природе вины россиянина

С одной стороны, язык – это некоторая деятельность по созданию мысли каждым членом общества. С другой – это огромное произведение, написанное многими поколениями народа данной страны в течение веков. Познавая этот язык, ребенок впитывает и свойственную языку систему описания мира. Именно поэтому малыш, рожденный в африканском племени, получит через язык описание мира, свойственное тем, кто его воспитывает. Оно будет в существенной мере отличаться от тех представлений, которые впитает ребенок, живущий в России. Но и дети, рожденные в России в период Второй мировой войны, через языковые структуры получили иное описание мира, чем дети, жившие в той же России, но в период «перестройки».

Через слово ребенок познает мир, уже воспринятый другими людьми и структурированный таким образом, который доступен человеку на данном этапе развития. Более того, другие люди становятся для него зеркалом, позволяющим понять, кем он является сам.

Ребенок привыкает смотреть на себя глазами других людей, через их оценки, их описания. Спустя некоторое время он сам начинает давать себе подобные оценки и описания. Пользуясь языком, он определит свое место в мире и взаимоотношения с властью, обществом, друзьями, любимыми. Именно поэтому знание другого языка или языков позволяет человеку видеть больше аспектов в событиях, которые кажутся однозначными в понимании того, кто владеет лишь одним языком.

Русский язык, являясь красочным и сочным, многообразным и многословным, с удивительной яркостью фиксирует особенности ментальности русскоязычного человека. Например, плата за труд в нем называется «жалованьем» – от «жаловать», «миловать». Таким образом, уже в языке заложена не договорная форма оплаты, как в других странах, а по воле, желанию, милости работодателя: хочу – жалую, не хочу – не жалую. Возможно, именно поэтому в России люди могут годами работать, не получая полагающегося вознаграждения.

Другой подобный пример реализуется в слове «работа». Внутренняя форма его непосредственно связана со словом «раб». Вот как точно отразил это отношение к труду тонко чувствовавший родной язык Александр Блок:

Возможно, именно поэтому труд в стране не воспринимается как деятельность, приносящая радость и удовлетворение. Да и к рабочему весьма часто отношение не как к мастеру, а как к рабу – не ценится ни специалист, ни качество. «Незаменимых людей нет» – это проходит сквозь всю летопись России и ощущается каждым: и тем, кто проживает далеко за ее пределами, и тем, кто все еще надеется быть полезным ей здесь.

Слишком долго на Руси владычествовало рабство, чтобы закрепилось в обществе положительное отношение к самому естественному поведению всего живого. Все сущее может жить только в движении, созидании. И лишь человека, поставленного в нечеловеческие условия, может отвращать естественное состояние движения. Работа приятна, если ее ценят другие, если она вызывает восхищение. Но, как и во времена Левши, когда мастер ценился всюду, но только не в родном отечестве, к специалистам относятся так же и сейчас, будь то врач, учитель, ученый. В. Ерофеев, рассматривая русские сказки, утверждает: «Русские сказки то слащавы, то дивно циничны. В них презираются ум и работа. Там торжествует обман и чудо».

С этой точки зрения удивительные результаты можно получить при анализе самой первой сказки, которую слышит любой русскоязычный ребенок – «Курочка Ряба». Именно с нее начинается познание мира через книгу. Спросите любого русскоязычного взрослого или ребенка – и услышите ее слово в слово, вне зависимости от того, сколько времени прошло от первого знакомства с ней – 20, 40, 60 лет.

Текст сказки незатейлив.

Жили были Дед и Баба, и была у них Курочка Ряба. Снесла Курочка яичко, да не простое, а золотое. Дед бил-бил – не разбил. Баба била-била – не разбила. Мышка бежала, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось. Дед плачет, Баба плачет, а Курочка кудахчет: «Не плачь Дед, не плачь Баба. Я снесу вам яичко другое – не золотое, а простое».

Очень часто при пересказе в конце автоматически произносят: «…не простое, а золотое». Это говорит о том, что текст повторяется без попытки осмысления, как канонический. Он кажется простым и не вызывающим никакого сомнения.