Игорь Калинаускас - Путь в себя. Игры обыденной жизни (сборник)

Только переживание сохраняет целостность пространства сознания, целостность субъективной реальности как таковой, несмотря на неполноту, дробность, расчлененность и дифференцированность логически-конструктивных шагов. Оскудение эмоционально-чувственной сферы – это причина невротизации. Проявление этого оскудения – в снижении спонтанности поведения. Но снижение спонтанности ведет к тому, что человек все меньше и меньше осознает свою самоценность. Самоценность самого факта жизни.

Мы рассмотрели один источник психопатологии обыденной жизни. Это ущемление мира переживания в течение последних 300–400 лет развития цивилизации, это засилье конвенционального поведения, не дающего человеку проявляться спонтанно, значит самоценно. Последствия этого можно увидеть (я сейчас нарушу приличия), даже когда человек отправляет естественные надобности у себя в туалете, закрывшись на крючок. Проверьте на себе. И там вы не свободны. Не только наедине с миром, не только беседуя о духовных вещах, но даже наедине с собой – мы не спонтанны. Поэтому так трудно понять, что такое импульс, что такое момент истины, что такое резонанс.

Человек рожден для счастья

Мы в всей нашей цивилизации, воспитаны с позиции воина. С позиции сражения. Мы просто забыли, что, как говорил не очень любимый мной писатель В. Г. Короленко: «Человек рожден для счастья, как птица для полета». То есть это как бы ему присуще.

Куда делся праздник? Почему все такие озабоченные? Почему нас приучили ко всему относиться с какой-то болезненной серьезностью? Мало того, нас убедили в том, что именно такое отношение есть серьезное! Но это же все неправда. Маниакальное состояние не означает состояние серьезности, так же как состояние наркотического возбуждения не означает состояния веселья, расслабленности. Мы потеряли чувство партнерства, прежде всего с самими собой. Я всегда говорю: если человек не рад тому факту, что он живет, чему он вообще может радоваться?!

Уровень праздника возможен только при одном условии: если вы допустите, что самоценны сами по себе, безо всяких предлагаемых обстоятельств. Самоценны потому, что вы в человеческом теле, потому что вы живой. Потому что вы хотите и не хотите. Потому что вы хотите – думаете, а хотите – не думаете. Это вы – человек. Образ человечества. И вокруг человеки. Но это же большая удача! Огромная удача!

Так возрадуемся же, человече!

Сознайтесь и согласитесь

Всегда следует помнить исходный момент. Как только исчезает живое со всей его непредсказуемостью, со всей его тайной, со всей невозможностью запихнуть живое в какую-то единственную, концептуальную структуру, начинается то, что мы договорились называть психопатологией обыденной жизни. Быть живым – это и есть главная проблема для человека, который пытается осмыслить, что такое жизнь, в которую он попал, что такое он сам и что такое человеческие отношения, в которые он втянут.

Я пользуюсь пассивными формами, потому что, как только мы начинаем задумываться, мы обнаруживаем, что, как говорил Гурджиев, «Главная иллюзия – это иллюзия делания». Якобы мы что-то делали. И в этой иллюзии мы живем до тех пор, пока просто нормально не задумались. Как только мы задумываемся, так выясняем, что находимся в какой-то пассивно-страдательной позиции.

В жизнь эту я попал. Не пришел, а именно попал.

В этого человека я, как самосознание, как «я есмь», тоже попал.

В эти отношения – опять же попал.

И чтобы начать что-то осознавать, я должен сделать самый первый шаг, тот, который за меня не сделает никто: ни Бог, ни царь и ни герой. Я должен сознаться своему разуму, что я – лицо бездействующее. И только сознавшись в этом, я смогу это пережить.

Но как только разум подводит нас к этому выводу, мы тут же начинаем его глушить, не даем себе разрешения сознаться. А значит, не даем себе возможности это пережить и начать сознательную жизнь.

Начало сознательной жизни

В строгом смысле слова, сознательная жизнь начинается с осознавания того, что ее не было. И, как ни жалко прожитых лет со всем прекрасным и ужасным, что в них было, они были бессознательными. Независимо от того, сколько их там прошло.