Харриет Лернер - Всё сложно. Как спасти отношения, если вы рассержены, обижены или в отчаянии

Если мы автоматически склонны к тревожному преследованию того, кто желает сохранить личное пространство, отойти от этой модели поведения невероятно трудно. Роль преследователя – не исключительная прерогатива женщин.

Тим пришел ко мне после того, как его жена четырьмя годами ранее сказала, что хочет «временно расстаться, чтобы все обдумать», и переехала в квартиру подруги. Он подозревал, что у Джил роман. Когда я впервые увидела Тима, он винил себя во всем. Он называл себя «полным ослом», отдававшим все силы работе и не обращавшим внимания на одиночество и разочарование Джил. Годом ранее он настоял на том, чтобы они переехали в «дом их мечты», который, как он теперь понял, не был домом ее мечты, и их отношения после этого только ухудшились. Джил часто ссорилась с Тимом, но в конечном счете она подстраивалась, а не отстаивала свою точку зрения, поэтому для него стало шоком, когда она поставила под сомнение их брак и съехала.

Тим был опустошен. Он часто звонил Джил, плакал в трубку, умоляя ее вернуться домой, и обещал сделать все, чего она от него хотела. Джил реагировала все холоднее и все сильнее отдалялась. Тогда Тим стал преследовать ее навязчивее. Джил, в свою очередь, говорила, что не хочет больше ни встречаться, ни разговаривать, пока не почувствует, что готова.

Придя ко мне, Тим описал острую необходимость «бороться что есть сил, чтобы вернуть Джил». Он оставлял на ее автоответчике по несколько сообщений в день, слал ей длинные электронные письма и просил ее близких друзей поговорить с ней от его имени. На наших первых сеансах Тим твердил, как заезженная пластинка: «Я должен увидеть ее. Она не может вот так меня бросить. Если бы я смог уговорить ее вернуться домой хотя бы на один день, знаю, я убедил бы ее остаться».

Когда мы чувствуем себя крайне уязвимыми, у нас возникает потребность сделать все возможное, чтобы улеглись наши эмоции. Но здесь есть одна тонкость. Тиму, словно наркоману, требовалось делать что-то, что лишь на время успокаивало его и лишь отдаляло Джил. Было ясно, что Джил демонстрировала инстинктивную негативную реакцию на его отчаянные попытки приблизиться к ней и к тому, что он проявлял свою слабость и потребность в ней. Чем настойчивее он преследовал ее, тем больше она дистанцировалась. Чем чаще Тим говорил: «Помоги мне, я гибну», – тем больше Джил хотела сбежать.

Да, Тиму необходимо было выразить словами свою боль, и он заслуживал того, чтобы получить всю помощь, любовь и поддержку, которую мог найти во время этого кризиса. Но если его целью было сделать свой брак успешным, он должен был обратиться к другим людям и начать думать о себе. Для этого я предложила ему поговорить с каким-нибудь коллегой-мужчиной, которому Том симпатизировал и кто недавно пережил болезненный развод. Кроме того, я посоветовала обратиться за поддержкой к членам его семьи. Это были новые для Тима мысли. Подобно многим, он никогда прежде не доверялся друзьям и не делился личными проблемами с родителями или братьями. Готовность Тима начать открыто говорить с людьми, которые могли бы поддержать его, стала мужественным шагом с его стороны, послужившим началом изменений.

После того как Тим успокоился, он смог стратегически подойти к вопросу, как лучше общаться с Джил. Он сочинил коротенькую записку, серьезно отличавшуюся по содержанию и тону от всех его предыдущих пространных опусов. Слова его были продуманы, ничего лишнего:

«Дорогая Джил!

Я прошу прощения за то, что преследовал тебя, не уважая твою потребность в личном пространстве. Мне кажется, я осознал свою проблему. Я начал курс лечения у психотерапевта и получаю необходимую помощь. Этот кризис заставил меня трезво, объективно посмотреть на себя и на свою роль в проблемах, возникших в нашем браке. Я понял, что сейчас должен сосредоточиться на собственных проблемах. Я знаю, что нам обоим есть над чем подумать, и поддерживаю все, что ты считаешь нужным сделать для себя самой. Хочу, чтобы ты знала: у меня все будет в порядке, и я сам решаю свои проблемы. Я люблю тебя и надеюсь, что мы сможем проделать всю работу, необходимую для нашего брака. Как только ты будешь готова поговорить, сообщи мне.

Тим знал, что в этих фразах отражено то, что ему следует делать, но он вовсе не был уверен, что сумеет выполнить свой план. Ему по-прежнему хотелось бесконечно названивать Джил, поэтому противоположное действие казалось ему противоестественным. Но то, что поначалу казалось притворством, заставило его прочувствовать вещи, позже названные им «высшей истиной». Он действительно должен работать над собой. Джил действительно нуждалась в личном пространстве. Он действительно не собирался раскисать, даже если поначалу ему казалось, что все пропало. Достижение Тима состояло не просто в том, что он написал Джил стратегически верные слова. Что важнее, они отражали отношение, полное зрелости и любви, которое, как он думал, было ему недоступно, и общий план действий, способный направить его по пути превращения в того человека, каким он хотел быть.