Джошуа Коулман - Родители и взрослые дети. Как разрешить конфликты и восстановить отношения

Тем не менее, несмотря на родительские обязательства, через полтора года мы с Рондой расстались. Я переехал из нашего таунхауса на окраине Сан-Франциско в викторианский домик без лифта и с тремя другими жильцами в самом центре района Хэйт. Матрас на полу, переносная колыбелька в одной руке, сумка для пеленок в другой.

Замечание Риты Руднер [5] Рита Руднер – современная американская писательница-юмористка. о том, что большинство одиноких мужчин живут как медведи среди мебели, было вполне подходящим описанием моей жизни в тот период. У нас была совместная опека, а это означало, что я виделся с Еленой по средам и по выходным. В 1980-х годах это было наиболее предпочтительным решением судов по семейным делам, тогда до них еще не дошло, что папы могут участвовать в воспитании детей как-то еще.

Свою дочь я просто обожал. Она была солнечной, смелой и своенравной. Имела свое мнение в отношении того, как нужно одеваться. Она запрокидывала голову всякий раз, когда смеялась. Не боялась гонять по тротуарам на своем детском электромобиле, затем на трехколесном велосипеде, а потом и на двухколесном. Чтобы не отставать, мне приходилось нестись за ней во всю прыть. Она съедала все, что я ставил перед ней на стол, что было определенным снисхождением к моим сомнительным кулинарным способностям. Она заставляла меня придумывать страшные сказки на ночь с главными героинями, которые всегда спасают положение.

Когда Елене было семь лет, я снова женился. А ее мать снова вышла замуж.

Условия опеки не позволяли видеться с дочерью чаще, чем восемь раз в месяц. Я скучал по ней и хотел, чтобы в редкие моменты нашего общения мы обходились без размолвок. Стереотип «папа-праздник» существует не зря: если вы видите своего ребенка только время от времени, зачем омрачать эти свидания ограничениями или спорами? « Конечно , ты можешь съесть еще один рожок мороженого перед ужином. Ведь оно восхитительно!» «Безусловно, мы можем посмотреть этот страшный фильм с ограничением 18+. Он ведь действительно ужасно увлекателен!» «Да, давай не будем ложиться спать допоздна! Я объясню твоей маме, почему ты всегда такая уставшая, когда я тебя возвращаю».

Поэтому понятно, что ссориться с дочерью мне хотелось меньше всего. Конфликты требуют драгоценного времени. Времени на то, чтобы залечить раны, восстановить отношения, прояснить позиции. После развода промежутки между вашими встречами с ребенком могут заполняться самыми чудовищными вещами.

Потому что всегда есть другой дом, с которым приходится соперничать. Даже если ваши бывшие вполне порядочные люди, они все равно способны при желании подорвать ваши отношения с ребенком. Можно игнорировать его рассказы о счастливо проведенных с вами днях и уделять максимум внимания его жалобам. Можно возвышать своего нового супруга до уровня родителя, одновременно низводя вас до уровня далекого и малоинтересного дяденьки.

Исследования показывают, что развод иногда дается детям легче, чем повторный брак родителей [6] William Jeynes, “A Longitudinal Analysis on the Effects of Remarriage Following Divorce on the Academic Achievement of Adolescents,” Journal of Divorce & Remarriage 33, nos. 1 and 2 (2000): 131–148. . Впрочем, повторные браки трудны и для бывших супругов – не потому, что они ревнуют, а потому, что им приходится соперничать с человеком, берущим на себя роль, которую они считали уникальной и навсегда принадлежащей только им одним. В первый раз, когда моя дочь назвала отчима своим вторым папой , я чуть не ударил ее по лицу.

Вместо этого я процедил сквозь зубы: «Милая, Роб – твой отчим, а не второй отец. У тебя только один папа».

«Я знаю, – сказала она, прожевав свои мюсли. – Ты отец, а он папа», – продолжила она, как будто это все объясняло.

«Нет», – настаивал я. Несмотря на несколько лет психотерапии, я не мог спокойно продолжать этот разговор. «Я и отец, и папа. Это все равно что ты – Елена и Лени. Папа – это просто еще один способ сказать «отец», так же, как и Лени используется вместо Елены. Тебе понятно?»

Она кивнула, взглянув на меня с любопытством. В свои девять лет она была достаточно взрослой, чтобы понять, что случайно попала в неизвестное ей прежде мое больное место.

Не облегчало ситуацию и то, что ее мать вышла замуж за моего друга, человека порядочного и доброго. Если кто и был способен заменить меня в роли отца, так это он. После того как он женился на моей бывшей жене, мы перестали поддерживать близкие отношения, потому что теперь он играл за другую команду. Мы с Рондой не были из тех людей, которые расходятся со словами: «Послушай, давай останемся друзьями и будем отмечать День благодарения вместе». Мы больше походили на тех, кто говорит: «Спасибо за регулярные напоминания о том, что расстаться с тобой – лучшее решение в моей жизни». Мы не пытались дружить с супругами друг друга. Команды сформированы, и никаких сомнений в том, за кого должны играть наши новые супруги, не оставалось. Проблема заключалась в том, что нашей дочери приходилось играть за обе; и как бы тяжело ни было разведенному родителю, еще труднее ребенку, вынужденному следить за потребностями и настроениями своих родителей.