Август Форель - Половой вопрос. Любовь как извращение

Должно отделить, однако, раздражения, обусловливаемые у мужчины его libido sexualis, и, между прочим, благодаря его полигамическим стремлениям, от того искусственного и анормального раздражения полового влечения, сущность которого была раньше приведена. Благодаря физическим и нравственным особенностям, а также и другим преимуществам данной женщины, половая страсть может совершенно покинуть прежний объект, чтобы с особой интенсивностью направить всю свою энергию на новый. Здесь происходит полное смешение между элементами libido и элементами высших форм любви, что может дать в результате сложную драму, как основание для сенсационного романа. Из таких, впрочем, романов в действительной жизни и состоит большинство сенсационных любовных похождений. Патологическая наследственность в подобного рода случаях занимает, без сомнения, не последнее место, и мы должны заключить, что «браки по страсти» (не касаясь браков по любви, которые заключены были спокойно и разумно, после долгого знакомства и знания друг друга) – такие браки не отличаются всегда уже большею прочностью, чем даже браки по расчету, ибо патологическим натурам, как известно, часто свойственно бросаться из одной крайности в другую. Здесь может произойти бурное и ужасающее проявление libido sexualis. Оно приводит нередко к зловещим аффектам, убийству и самоубийству. Libido sexualis отражается с поразительной силой на людях с неглубоким умом и неустойчивыми взглядами на вещи, причем любовь у них может быстро смениться ненавистью и, наоборот, сознание справедливости – беспричинною мстительностью, честность – предрасположением ко лжи и интриганству. Такое libido, проносясь ураганом над душевным миром данной неустойчивой личности, теряет уже свои обыденные свойства и дает иногда те же результаты, что и опьянение или помешательство. Проявляясь даже в относительно легкой форме, это libido делает, например, то, что муж тогда лишь способен на половое общение с женою, когда он мысленно представляет себе вместо последней в своих любовных объятиях предмет своей новой страсти (см. «Wahlverwandtschaften» Гете, Мюссе и других). Это явление остановило здесь именно наше внимание, хотя его можно было отнести к следующей главе. Но мы имели в виду ту отчаянную борьбу, которая часто имеет место между libido sexualis и проявлением высшей любви. Муж, например, может быть привязан к своей жене всем своим сердцем, уважать ее, любить и боготворить, но внешний вид ее и тесное общение с ней не дают ему чувственных ощущений, не обусловливая ни libido, ни эрекции, тогда как какая-нибудь сирена, стоящая несравненно ниже его жены во всех отношениях, возбуждает с исключительной силой его чувственность, несмотря на отсутствие к последней не только любви, но и уважения. Вполне резко выраженная форма такого рода явления не очень часто встречается в жизни, но мы сталкиваемся здесь с непримиримым противоречием libido sexualis, с одной стороны, и проявлением высшей любви – с другой. Мужчина не в состоянии совладать с половым влечением к сирене, которую, однако, он ни в каком случае не назвал бы своей женой и не согласился бы иметь от нее детей, так как чувства любви к ней не питает, а даже презирает ее. Такие положения, редко наблюдающиеся во всей своей резкости, имеют часто место у большинства мужчин в значительно слабейшей степени. В этом случае libido должно быть рассматриваемо как древний животный инстинкт, на который привлекающее действуют чувственный взор, соответствующие манеры и пышные формы соблазнительницы, между тем как в лучшей, духовно высшей части души глубокое чувство привязанности и верной любви, в связи с представлениями о верности, признательности и сродстве душ, энергично борются с проявлением животной силы. Можно было бы, в самом деле, говорить о наличности «двух душ в одной груди» (в одной центральной нервной системе), отдельных друг от друга и оказывающих одна другой противодействие. Амур больше не в ладу с самим собой. Отсюда мы исключаем, конечно, такие случаи, когда новое любовное увлечение совершенно отталкивает мужчину от его прежнего объекта любви (или жены) как в душевном смысле, так и в области чувства.

Стремление к совершению полового акта не исчерпывает целиком полового стремления мужчины. Довольно часто это чувство сопровождается у него и влечением к получению потомства, – влечением, которое выражено у него весьма смутно и, во всяком случае, значительно слабее полового влечения. В инстинкте родительской любви оно занимает известное место в качестве сознательной мысли, но и в животном инстинкте, в самом влечении, оно, к сожалению, играет определенную роль. Не останавливаясь пока на этом, мы впоследствии убедимся в том, что это влечение, в качестве такового, играет несчастную роль в связи с современными культурными условиями.