Во-вторых, как и религия, наука представляет собой нечто большее, чем совокупность тезисов; у науки и религии есть еще и свой метод генерирования этих самых тезисов. Антрополог Паскаль Буайе сообщает, что, согласно религиозным представлениям народности фанг, призраки существуют. Наука утверждает, что электроны существуют. Но в обоих случаях возникает вопрос, откуда взялись эти утверждения. Должна же существовать некая методика, которая генерирует эти утверждения и объясняет, почему мы, собственно, должны им верить. Подходы к этому вопросу у народности фанг и у ученых разные. Философы в таком случае говорят, что у них разные эпистемологические подходы.
Мне приходилось слышать нападки апологетов религии на науку, связанные с тем, что современные ученые верят в такие вещи (и ожидают такой же веры от нас), в какие ученые прошлого не верили. Как можно доверять науке, если массив ее знаний постоянно меняется? Откуда нам знать, правы ли нынешние ученые?
На эту критику можно ответить двояко. Во-первых, все религии меняются, даже если кажутся вечными и непреложными. Достаточно почитать исторические исследования, посвященные любой религии, чтобы убедиться в том, насколько изменились за годы и века ее общепринятые догмы. Таким образом, любая критика, касающаяся изменчивости науки, в равной мере применима и к религии.
Во-вторых, я считаю, что оснований для беспокойства было бы куда больше, если бы наука не менялась. Сегодня ученых на свете больше, чем когда бы то ни было. В мире остается еще очень много непознанного. И да, какие-то вещи, в которых мы, как нам казалось, вроде бы уже разобрались, переосмысливаются, и на смену одним теориям и объяснениям приходят другие, лучшие. В этом сила, а не слабость науки.
Если обозреть все когда-либо существовавшие научные идеи, придется признать, что многие из них были неверны или, по меньшей мере, не совсем верны. Таким образом, если из всей истории науки наугад выбрать какую-нибудь идею, вероятность того, что она окажется верной, не слишком велика. Но что, если ограничить выбор современными научными идеями? Даже сами ученые признают, что многие из наших нынешних представлений о мироустройстве, скорее всего, будут опровергнуты и заменены более близкими к правде. Только мы не знаем ни того, какие именно это будут идеи, ни того, что придет им на смену, и данное обстоятельство, конечно, бросает тень сомнения на наши знания. Поэтому лучшее, что мы можем сделать, – это доверять тем знаниям, по которым в научном сообществе достигнут консенсус, сохраняя на задворках сознания допущение, что даже он не является гарантией правильности. Все эти обстоятельства дают некоторым людям основание сомневаться в науке вообще.
Можно ли утверждать, что научная эпистемология лучше , чем религиозная? Мой ответ – решительное «да», хоть я и признаю, что у научного метода есть свои проблемы. Первоначально научные и религиозные идеи могут казаться равноправными, но самое прекрасное качество науки заключается в том, что она все подвергает проверке, испытаниям. Хорошей признается та научная теория, которая допускает, что проверить ее может любой человек, сделав на ее основе определенный прогноз и убедившись в том, что результат соответствует ожиданиям. Если вы не можете получить предсказанный результат или если только вы получаете предсказанный результат, а другим это не удается, наука такую теорию отметает (пусть не сразу). Будучи ученым, я понял важную вещь: как бы ни были вы убеждены в правильности идеи, эксперименты дают миру благословенную возможность доказать, что вы ошибаетесь. Никакая сила убежденности в собственной правоте, никакие рассуждения, сколь бы логичными и убедительными они ни казались, вас не спасут. Наука обладает встроенным механизмом самокоррекции, которого религии явно недостает. Вот почему я позволяю себе утверждать, что научная эпистемология лучше.
Говоря, что научная эпистемология лучше, я отнюдь не утверждаю, что все, во что верят нынешние ученые, является правдой. До этого еще далеко. Однако я утверждаю, что то, во что верят нынешние ученые, является наиболее рациональным предметом веры , пока наука не нашла ничего лучшего.
Как же рождаются религиозные тезисы? Ответ на этот вопрос сложен, и я надеюсь, что данная книга пролила хоть немного света на то, как это происходит. Но в некотором смысле вопрос «как?» (или «откуда?») неважен. Многие великие научные идеи родились из чепухи – вроде яблока, упавшего на голову Ньютона. Важно, что из этого получается. Как меняются религиозные идеи? Опять же, я попытался рассказать об этом в данной книге и показать, что механизмы изменения религиозных идей отличаются от научных.
Читать дальше