Джо Марчант - Сила самовнушения. Как наш разум влияет на тело. Наука и вымысел

Однако в семнадцатом веке Декарт определил различие между двумя основополагающими формами материи: материальными, как тело, предметами, которые можно изучить научными методами, и нематериальным духом, который, по его мнению, является Божьим даром и недоступен научному анализу. Хотя эти формы могут сообщаться (Декарт полагал, что через эпифиз), он сделал вывод об их независимом существовании. Когда мы умираем и лишаемся тела, самодостаточный дух продолжает жить.

Большинство современных философов и нейрофизиологов отвергают эти представления о дуализме сознания и тела. Они считают, что всякое состояние мозга – каждая физическая конфигурация нейронов, – по сути, связано с конкретной мыслью или состоянием сознания, и они нераздельны. Декарт тем не менее оказал серьезнейшее влияние на дальнейшее развитие науки и философии. Субъективные переживания и мысли по сей день считаются не такими научными – менее доступными для тщательного исследования и даже менее «реальными», – как физические, измеримые явления.

А в медицине прогресс расправился с сознанием даже надежнее, чем в ходе философских дебатов. Ученые создали диагностические инструменты: микроскоп, стетоскоп и манжету для измерения кровяного давления; в Париже в девятнадцатом веке начали выполнять аутопсию. До этого врачи диагностировали заболевания, опираясь на симптомы в описании пациента; теперь они смогли делать выводы, исходя из видимых структурных изменений. Болезнь перестала определяться субъективными переживаниями больных, на смену им пришло физическое состояние организма. Дошло до того, что если пациент чувствовал себя больным, а врач не находил нарушений, то недуг не считали фактическим заболеванием.

Следующий отход от субъективных ощущений случился в 1950-х с появлением рандомизированных проконтролированных испытаний. Во избежание индивидуальной предвзятости при тестировании новых видов лечения ни доктора, ни пациенты не знают, какой дается препарат, а результаты анализируются при помощи техник скрупулезного статистического исследования. Ненадежный человеческий опыт был заменен суровыми цифрами.

Эта идея считается одной из важнейших в современной эпохе. Врачей, вооруженных объективным методом определения действенности лечения, уже не провести сомнительной практикой. В общем и целом современный материалистический подход привел к почти чудесным результатам. Мы располагаем антибиотиками для борьбы с инфекцией, химиотерапией для борьбы с раком и вакцинами для защиты детей от смертельных болезней – тех же полиомиелита и кори. Мы умеем пересаживать органы, владеем внутриутробной диагностикой синдрома Дауна, а ученые работают над стволовыми клетками, которые позволят восстанавливать глаза, сердце и мозг.

Но данная парадигма оказалась менее успешной в борьбе с комплексными проблемами вроде депрессии и боли. Не предотвратила она и рост таких хронических заболеваний, как ишемическая болезнь сердца, диабет и деменция. И это привело к тому, что врачи и ученые проигнорировали в устройстве организма многое, что кажется здравым большинству обычных людей. Чрезмерная сосредоточенность на материальном – измеримом – пустила побоку более тонкие эффекты сознания.

Из-за этого слепого пятна представление о целительной силе мыслей и верований присвоили все желающие – от любителей выдавать желаемое за действительное до циничных торгашей. Научные данные либо игнорируются, либо чудовищно искажаются. Литература о самопомощи, веб-сайты и блоги проталкивают непомерно преувеличенные заявления: разрядка эмоционального конфликта лечит рак (Райк Хамер, основоположник «Новой немецкой медицины» – GNM); сознание управляет ДНК (клеточный биолог Брюс Липтон в своем бестселлере «Биология веры» [ «The Biology of Belief»]); заболевания не поражают организм с гармоничными мыслями (Ронда Берн в феноменальной, разошедшейся многомиллионным тиражом книге «Тайна» [ «The Secret»]). Сознание продается как панацея, способная излечить нас без всяких усилий с нашей стороны, помимо приверженности взгляду на мир через розовые очки.

Таким образом, целительная сила сознания – или отсутствие таковой – стала главным камнем преткновения в более широкомасштабной борьбе с иррациональным мышлением. Беда в том, что чем активнее скептики разят логикой дикие утверждения, тем больше они отчуждают тех, кого хотят переубедить. Отрицая то, что большинству людей кажется очевидным – влияние сознания на здоровье и подчас неоспоримую эффективность альтернативной медицины, – они снижают доверие к науке, а то и вызывают сознательное пренебрежение ею. Если ученые говорят, что эти средства бесполезны, то это лишь показывает, сколь многого они не знают.