Джо Марчант - Сила самовнушения. Как наш разум влияет на тело. Наука и вымысел

Но никакого безумия нет. Капчук утверждает, что в действительности эти результаты показывают давнишнюю недооценку плацебо со стороны ученых. Он говорит, что, когда прибыл в Гарвард, специалисты назвали эффект плацебо «эффектом инертного вещества». Это расхожее описание, но Капчук считает его «полной чушью». Инертное вещество, по определению, не обладает эффектом.

Им обладает, конечно, наша психологическая реакция на эти инертные вещества. Сами по себе фиктивные таблетки и акупунктура ни на что не способны, но пациенты интерпретируют их по-разному, а это, в свою очередь, по-разному изменяет их симптоматику.

Главным сторонником этого представления стал антрополог Мичиганского университета Дэн Мёрман, который, до того как заинтересовался плацебо, изучал травные средства, используемые знахарями в среде коренных американцев, а также анализировал результаты вышеупомянутого испытания противоязвенного препарата. По мнению Мёрмана, активным ингредиентом является смысл – значение, которое придается и окутывает любую терапию, фиктивную или реальную. (Он хотел переименовать эффект плацебо в «смысловую реакцию», но термин не прижился.)

В телефонном интервью Мёрман отсылает меня к одной из работ Бенедетти, в которой рассмотрены послеоперационные пациенты, получавшие анальгетики капельно {35}. Одной группе их вводил врач, объяснявший, что происходит. Другая получала препараты тайно, введение управлялось компьютером. Единственным отличием, как пояснил Мёрман, были «человеческое общение и слова» {36}.

Эффект человеческого общения поразил. У пациентов, получавших лекарства в присутствии врача, боли уменьшились вдвое больше, чем у другой группы. В исследовании применялись четыре препарата, и результат был для всех одинаков. «Плацебо здесь не видно вообще, – говорит Мёрман. – Я вижу только клинициста в рабочей одежде». Он утверждает, что нам лучше забыть о фиктивных таблетках и сосредоточиться на тех атрибутах медицины, которые побуждают нас ожидать улучшения, будь то белый халат, стетоскоп и сверкающее больничное оборудование западного образца или фимиам и заклинания традиционного знахаря.

Он также ссылается на клинические испытания антидепрессантов, проведенные за последние 30 лет. В течение этого времени эффективность указанных препаратов неуклонно росла, но то же самое происходило с плацебо {37}. Мёрман приписывает их растущую действенность медийному охвату и рекламе, которые сформировали в обществе представление об эффективности антидепрессантов. «О них говорит Опра, их реклама присутствует в каждом журнале, который может взять в руки страдающий от депрессии человек. Сейчас любой знает, что примешь таблетку – и депрессии как не бывало». Когда мы сосредотачиваемся не на самих инертных средствах, а на личном значении плацебо для людей, колеблющиеся результаты неожиданно обретают смысл.

Но когда Капчук спросил у клинических испытуемых, что они думают о таблетках, которые принимают, ответы все-таки не вписались в ожидаемую картину. Во всех дискуссиях об эффекте плацебо главная догма гласила, что действенность плацебо опирается на веру в прием настоящего лекарства. Пациенты часто ощущают выраженный эффект плацебо в тех испытаниях, где вероятность получения препарата равняется 50 %. Тем не менее Капчук обнаружил, что дело не в этом. «Если применяется двойной слепой метод, то эти люди сходят с ума, – говорит он. – Они всерьез озабочены, не получают ли плацебо. Они думают об этом с утра до вечера». Но почему в таком случае они продолжают испытывать эффект плацебо?

Тогда он высказал отважнейшую – и, вероятно, дичайшую – мысль.

«У меня был шок!» – говорит Линда, пока я пью чай и берусь за второе печенье. Ее привлек к клиническим испытаниям гарвардский гастроэнтеролог Энтони Лембо, сотрудничавший с Капчуком. В начале исследования Лембо вручил ей пузырек с прозрачными капсулами, внутри которых находился бежевый порошок. После многолетних страданий от синдрома раздраженного кишечника Линда была вне себя от волнения, собираясь опробовать новейший экспериментальный препарат. Затем Лембо сообщил ей, что это плацебо без всякого активного ингредиента.

Линда, выучившаяся на фельдшера, знала о плацебо все и считала его прием глупостью. «Да ладно, говорю я ему, и чем мне поможет пилюля с сахаром? – продолжает она. – Но я была в отчаянии и сделала все, что он велел». Она принесла пузырек домой и далее дважды в день принимала капсулы, запивая их чаем.