Эрик Ларссен - Сейчас! Не упусти момент – это все, что у тебя есть

Кроме того, я делаю упражнение, которое продвигает меня еще на шаг. Я представляю, что разговариваю с умершими. Что они могли бы мне сказать, будь у них такая возможность? Какой совет они бы дали?

Ниже я привожу пример такого разговора. Вы сами решаете, с кем и как разговаривать. Вы можете записать свой разговор – возможно, вы увидите, как одно слово тянет за собой другое, и удивитесь тому, что вам откроется. Не стесняйтесь: если я могу поделиться своим разговором со всеми читателями этой книги, значит, и вы можете записать для себя такой диалог!

Кроме меня, в разговоре участвуют Вигдис, Тор и Кари. Я не знал их раньше. Я представляю, что мы сидим в мягких удобных креслах в уютной комнате. За окном темный зимний вечер. Вигдис умерла от рака в 1973 году, ей было 42 года. Тор отошел в мир иной зимой 1996 года, ему было 93 года. Кари погибла в автомобильной аварии в 2001 году, ей было 27 лет. Я вижу их перед собой: они сидят вокруг стола, удивительно спокойные. Они разговаривают, смеются, делятся рассказами о своей жизни. Я наливаю кофе в четыре чашки.

Негромко кашлянув, я сажусь, отпиваю маленький глоток обжигающего кофе и смотрю на Тора.

– Тор, вы прожили почти сто лет. Вы родились в 1903 году. Должно быть, вы прошли удивительный путь!

– Да, я благодарен за то, что мне выпало прожить такую долгую и полную событий жизнь.

Он тепло улыбается мне и продолжает:

– Вы, наверное, помните, что в год, когда я родился, братья Райт пролетели несколько метров над кукурузным полем. А я за год до смерти летал в Рим на реактивном самолете! Я видел Вторую мировую войну. Я наблюдал за тем, как менялись телефоны – от простой коробки, которая стояла у нас дома, когда я был ребенком, до сотовых устройств, которые может купить мой внук. Хорошо, что я это увидел. Я был инженером и интересовался космическими полетами, поэтому я рад, что мне удалось своими глазами увидеть, как идет освоение космоса, от запуска «Спутника» и полета Юрия Гагарина до Нила Армстронга, который ступил с лестницы корабля на поверхность Луны со словами: «Маленький шаг для человека, но огромный шаг для человечества».

Вигдис понимающе кивает. Я тоже чувствую оживление.

– Тор, мне интересно больше узнать о жизни, о том, как люди могут извлечь максимум из того времени, которое им отпущено на земле. Я знаю, что это непростой вопрос, но я должен спросить вас, поскольку вы умерли какое-то время назад и можете смотреть на все отстраненно: если бы вы могли прожить свою жизнь заново, имея в запасе те знания, что у вас есть сейчас, стали бы вы что-нибудь менять? Я хотел бы услышать это не только от Тора, но и от всех вас.

Я смотрю на них и наконец останавливаю взгляд на Торе. Он снимает руки с подлокотников кресла, складывает их на коленях. Смотрит на них. Я медленно наклоняюсь вперед, но Тор не торопится с ответом. Часы тикают, в комнате стоит полная тишина, но в ней нет ничего напряженного и неестественного.

Тор набирает в грудь воздух, собравшись с мыслями, и говорит:

– Я должен был чаще быть благодарным за самое главное – саму жизнь.

Он серьезно смотрит на Кари и продолжает:

– Самое важное и прекрасное в жизни – это сама жизнь, но я слишком часто забывал об этом. Мне казалось само самой разумеющимся, что я дышу, мыслю, у меня бьется сердце, есть тело и весь мир вокруг. Теперь, когда у меня больше нет жизни, мне кажется в некотором смысле странным, что я так редко испытывал благодарность за простые вещи, и в то же время меня радует мысль о том, что жизнь сама по себе и есть величайший дар. Мне странно, что я совсем об этом не задумывался, не напоминал себе, что могу отбросить все мысли, заглянуть в самую глубь и увидеть: у меня есть жизнь .

Он бросает на меня вопросительный взгляд.

– С другой стороны, я понимаю, почему так случилось, – продолжает он. – Моя жизнь не всегда была легкой. Часто мне было трудно, тяжело, обидно. Я много раз оказывался глубоко на дне. В такие времена было совсем не до благодарности жизни. Кроме того, дни обычно полны заботами: нас постоянно занимают какие-то мелочи, повседневные мысли наполняют нас, как чашку, до краев.

Он указывает на свою чашку кофе.

– Каждый день в голове проносится так много мелких, коротких, повседневных идей, что они вытесняют глубокие, важные, долгие мысли. Но все же мне стоило думать об этом чаще.

Он повторяет с удрученным видом:

– Мне стоило думать об этом чаще.

Потом он смотрит на меня более уверенно. Он знает, о чем говорит.