Сергей Гончаренко - Судный мозг

Осознав последствия собственного газлайтинга для его женщин, Грег в качестве одной из подсказок сделал следующее признание: «Я всегда опасался мужчин-друзей своих бывших девушек. Нередко они распознавали подоплеку моего поведения».

Собственно, так выглядит «доморощенный» газлайтер-«самосад», действия которого, к счастью, не привели к особо экстремальным последствиям (хотя и вполне могли бы – известных трагедий, связанных с любовными многоугольниками хватает и в жизни, и в искусстве). Правда, и этот тип «внушителя ложных воспоминаний» не так прост – он подразделяется на два вида: газлайтер, сформировавшийся на своем детском опыте, и газлайтер-нарцисс. Специалисты утверждают, что в последнем случае излечение очень затруднительно.

Но гораздо масштабнее и сокрушительнее могут оказаться результаты воздействий «коллективных газлайтеров» – организаций и сообществ, вооруженных соответствующими, «просчитанными по науке» методиками.

Когнитивный психолог и исследователь работы мозга Элизабет Ф. Лофтус, занимаясь изучением памяти людей, ставших очевидцами преступления, заметила, что их показания существенно зависят от характера наводящих вопросов. К примеру, количество ложных свидетельств о дорожном происшествии было больше при ответах на вопрос о разбитой фаре, чем на вопрос, включавший в себя слово «стукнуться». Упоминание о «столкновении» вело к меньшему искажению фактов, чем слово «врезаться»: в этом случае испытуемые завышали скорость движения автомобилей, попавших в аварию. Причем, согласно исследованиям Элизабет Ф. Лофтус, наводящие вопросы – еще самый безобидный фактор, способный трансформировать воспоминания человека. Подобного же эффекта можно достичь также и «подбрасыванием» недостоверной информации о событии. Так, после просмотра видео об аварии, части испытуемых давали ложную информацию об уже увиденном сюжете (например, о том, что там был совсем другой знак и т. п.), а другую группу оставляли без подобного воздействия. И вторая группа оказывалась более точной в своих воспоминаниях.

В другом своем эксперименте Лофтус набрала группу людей из тех, кто в детстве бывал в Диснейленде. Им была продемонстрирована сфабрикованная реклама данного парка. В ролике присутствовала ростовая фигура кролика Багза Банни – героя, выдуманного в компании Warner Bros, которого на самом деле никогда не было в Диснейленде.

И все же, не менее 30 % посмотревших эту рекламу, начали «припоминать», что видели этого кролика в диснеевском парке.

Иными словами, память людей может быть весьма подверженной деформациям при столкновении с версиями других свидетелей, с дезинформацией от СМИ или с подвохом в наводящих вопросах. Причем, гипноз способен во всех этих случаях увеличить аберрацию воспоминаний.

Стресс тоже относится к факторам, стимулирующим возникновение ложных воспоминаний. Так, американских военных во время исследовательско-тренировочной процедуры подвергали брутальному, психологически изнурительному допросу. После этого с помощью наводящей информации добивались того, что испытуемые не узнавали людей, которые этот допрос провели («Их там не было!»).

Стоит ли удивляться после таких открытий, что среди осужденных есть люди, не совершавшие преступлений? В американских исследованиях анализу подвергли 300 случаев, когда люди провели в заключении по несколько десятков лет, пока исследованиями ДНК не была доказана их невиновность. При выяснении подробностей оказалось, что главную роль в роковом судебном решении сыграли ложные воспоминания свидетелей. И уверенность, с которой свидетель излагает информацию, вовсе не является доказательством ее достоверности.

Представления о памяти, как о пассивной флэшке, беспристрастно загружающей и выгружающей информацию несостоятельны. Они опровергаются все новыми исследованиями, проводимыми разными учеными и, независимо друг от друга пришедшими к одному результату: содержимое памяти поддается редактированию как со стороны самого ее носителя, так и извне – другими людьми.

По словам Элизабет Ф. Лофтус, «мы все с вами очень ценим свои воспоминания, из них же складывается наша жизнь, вернее, наше представление о жизни и о себе». Но при этом исследователь утверждает, что у человека отсутствует механизм для различения истинных и ложных воспоминаний, поэтому последние не уступают свои права истинным и могут совершать интервенцию в сознание человека, в его личную историю.