Таэ Юн Ким - Иди туда, где трудно. 7 шагов для обретения внутренней силы

По одной из множества традиций первым в семье должен родиться мальчик. Так семьи измеряли свой успех. Если первой рождалась девочка, это была катастрофа. Если на свет появлялся мальчик, на входную дверь вывешивали веревку, унизанную острыми перцами чили. Если девочка, на дверь вешали угольки. Как видишь, мальчиков принимали в мир совсем не так, как девочек. Быть девочкой уже считалось недостатком. Некоторые люди даже топили девочек-первенцев, чтобы избежать позора.

Я не только была первенцем и первой внучкой в семье. Я родилась в лунный Новый год, когда принято почитать предков и просить, чтобы они благословили землю и ниспослали семье богатство и множество внуков. Мой дед был главой нашей деревни, а бабушка – идеальной корейской женщиной, которая родила восемь сыновей и двух дочерей. Каждый Новый год жители деревни, многие из которых приходились нам родственниками, собирались во дворе деда, чтобы почтить предков. Поэтому все без преувеличения ждали рождения внука. Мальчика. Мой дед пребывал в уверенности, что в этот благоприятный день на семью Ким снизойдет благословение в виде здорового маленького мальчика, который понесет дальше нашу фамилию. Дед ни капли в этом не сомневался.

– У моего внука будет самый большой острый перчик, – хвалился он перед жителями деревни, дожидаясь моего рождения снаружи дома. – Он будет править страной.

Когда дед услышал мой первый крик, он крикнул бабушке:

– Женщина! Скажи, большой ли у моего внука острый перчик?

Моя бабушка посмотрела на крохотный бутон перед ней и в смятении поняла: перед ней совсем не маленький мальчик с острым перчиком. Она подумала: «Боже, на нашу семью пало проклятие. Мы обречены». Так меня поприветствовала моя бабушка, и я еще не раз услышу эти слова, пока буду расти.

Она побоялась сообщить деду дурную весть. А когда наконец-то призналась, он пришел в ужас. Он побежал к семейному алтарю в доме и стал молиться, спрашивая, почему на его семью пало проклятие в виде девочки-первенца. Он все твердил: «Что я сделал не так, за что мне такое несчастье?» Но разве не все так реагируют?

Мы зацикливаемся на варианте событий, который кажется нам правильным.

А когда все идет не так и наши большие ожидания рушатся, мы злимся, и почва уходит у нас из-под ног.

Вся деревня была в шоке. Чтобы отпраздновать рождение ребенка, женщины по традиции готовили большой котел питательного супа из водорослей, которым кормят рожениц, а потом угощают всю деревню. Но из-за того, что я родилась девочкой, все страшно расстроились и вылили этот суп.

– Не смей есть суп, – сказали моей матери. – Ты заразишь нас своей неудачей!

Услышав такие суеверные и унизительные комментарии и увидев, какой крохой я была, моя мать обезумела и не захотела иметь со мной никакого дела. Она бросила меня в угол и оставила одну, ожидая моей смерти. Много часов спустя она увидела, что я шевелюсь и издаю звуки, и все-таки решила меня покормить.

Итак, с самого моего рождения семья и все остальные жители родной южнокорейской деревеньки звали меня проклятием. Всякий раз, когда семья испытывала тяготы, в них винили меня. Я росла с клеймом позора. Моя мать, от которой все отвернулись после рождения дочери, валила вину на меня, как и мой отец. Он открыто негодовал из-за того, что я не родилась мальчиком, и в пьяном угаре избивал нас с матерью.

Никто в деревне со мной не разговаривал. Детей приучили не играть со мной, ведь все боялись, как бы на них тоже не свалилось несчастье. В детстве я не удивлялась, что люди все время на меня кричат. Дед, бабка и мать указывали мне: «Не ходи туда! Не делай этого!» Я думала, это нормально – когда на тебя всегда кричат.

С началом войны в Корее дела мои и всех остальных пошли только хуже. С самого раннего детства я помню хаос и тяготы войны – бомбежки, крики, бег. Я не могла понять, почему мир внезапно сошел с ума, почему повсюду гремят взрывы, почему люди пытаются причинить мне боль.

Поскольку дочери ценились меньше сыновей и были только лишним ртом в семье, многие бросили своих дочерей и сбежали с сыновьями. Моя семья поступила именно так. Они сбежали и бросили меня. Мне было всего пять лет. Я кричала в ужасе:

– Мама, мама! Где ты? Где ты?

Один старик схватил меня за руку и воскликнул:

– Замолчи!

У меня уже тогда был очень громкий голос.

– Идем со мной, – велел он. – Тебе нельзя оставаться здесь.

Это был полнейший хаос. Мои уши гудели от шума самолетов, которые неслись над головой, и от бомб, взрывавшихся повсюду вокруг.