Нина Зверева - Со мной хотят общаться

Уверена, среди ваших друзей и знакомых есть люди, которые, как говорится, напускают на себя туман. Они никогда не ответят прямо на поставленный вопрос, предпочитая говорить уклончиво или уйти от ответа. Вы можете неожиданно узнать от общих друзей, что этот человек женился, развелся или сменил профессию. Причем через много лет после того, как событие состоялось. Желание засекретить свою жизнь от окружающих, спрятаться за внешней бравадой и уверенностью возникает у разных людей по совершенно разным причинам. Своим поведением они вызывают раздражение и… невольный интерес.

Человек-тайна. Человек-загадка. Не скажу, что я встречала много таких людей. Это было бы странно, учитывая публичную специфику моей работы.

Но мне доводилось брать интервью у людей, которые умудрялись не ответить ни на один прямой вопрос. Не потому что испытывали особое волнение или смущение перед камерой – ничего подобного! Они не хотели рассказывать о себе и научились виртуозно прятаться за общими словами, дежурной улыбкой и готовностью переключить разговор на любую другую тему.

Один такой случай я запомнила на всю жизнь.

Директор местного телевидения, на котором я работала в ту пору, поручила нашей съемочной группе сделать документальный фильм про лучшего директора совхоза.

Интернета не было. Поэтому сведения о герое я собирала по крупицам – у редактора программ о сельском хозяйстве, журналистов местной газеты. Однако в ответ на мои вопросы они только пожимали плечами: «О нем мало что известно, да и вряд ли его можно уговорить дать интервью».

Такие слова только разжигали мой интерес. Четыре часа по плохой дороге на «уазике» – и вот мы уже у цели. Действительно, сразу за табличкой с названием совхоза началась другая жизнь: свежий асфальт, линия новых добротных домов, много молодых лиц, личные машины у ворот почти каждого дома…

Директора мы искали целый день. Нас посылали то в поле, то в здание правления, но везде говорили с хитрой улыбкой: «Александр Николаевич только что был, но уехал». Наконец мне стало очевидно, что кто-то докладывает нашему герою обо всех наших передвижениях. Он решил игнорировать телевизионную бригаду, но умудрился так построить наш маршрут, что мы успели зафиксировать на пленку реальные достижения его хозяйства: побывали и в поле, и на ферме.

Однако уезжать без интервью с героем было нельзя. Мы остались переночевать. С утра история повторилась: он продолжал играть с нами в прятки.

Я рассердилась и решила построить фильм на рассказе о герое. Мы стали брать интервью на ферме, на стройке, у новоселов-молодоженов.

И тут выяснилось, что никто ничего не может рассказать об этом человеке. Никто не знал, где он учился и работал до приезда в совхоз. Даже его семейное положение было абсолютной тайной. Возраст – и тот все называли разный! Я не поленилась поехать в районный центр, зашла в кадровый отдел, где всё же удалось узнать краткий вариант биографии. Окончил сельскохозяйственный институт с отличием. Работал в другой области главным инженером совхоза, приехал по личным причинам (?) на родину, принял предложение и взял полуразрушенное хозяйство десять лет назад…

Родное его село было за двести километров от совхоза, туда доехать мы никак не успевали. И тогда я решила пойти ва-банк: мы устроились в здании правления и сообщили, что никуда не уйдем, пока не увидим человека, ради которого приехали из областного центра.

Он появился часа через два-три. Симпатичный, высокий, с легкой сединой.

Действительно, этому мужчине можно было дать и 35 лет, и 50. Он выражался вежливо, но твердо: «Говорить на камеру не буду. Не люблю я этого, да и незачем – хозяйство вы видели, это и есть самое главное».

Я пустила в ход все средства, в том числе чуть не заплакала (мне было в ту пору лет двадцать пять, не больше).

Тогда он с тем же упрямым видом сел перед камерой. На все мои вопросы он отвечал либо «да», либо «нет», либо «это вряд ли интересно», либо «хороший вопрос, я подумаю об этом, но не сейчас».

Я уехала раздосадованная, сердитая и… потрясенная. Я вспоминала его чаще, чем других своих героев. Я искала новые вопросы и новые слова – а вдруг у меня появится новый шанс встретиться с этим человеком?

Позже я узнала, что он вскоре умер от неизвестной болезни (говорили, то ли рак, то ли инфаркт). Совхоз вскоре растащили на куски, от былой славы и достатка следа не осталось.

На художественном совете, когда принимали фильм, мои творческие наставники критиковали работу журналиста, который не смог «разговорить такого яркого героя». Я соглашалась: они были правы. Но в душе я знала, что моей вины в этом нет.