Римма Сайфулина - Бьюти-трансформация

Римма – пример современного предпринимателя, героя нашего времени. И ее книга – как трансформационный дневник, читая который понимаешь, как менять свое сознание и выстраивать новую дорогу в жизни.

«Бьюти-трансформация» – это книга об изменениях героини. Римма – удивительная девушка, которая смело и бесстрашно стала на путь собственных метаморфоз и, как следствие, преображения мира вокруг себя. Она пишет о том, насколько важно постоянно работать над собой и насколько опасно останавливаться в развитии, т. к. в эти моменты мы отворачиваемся от себя, неизменно начинаем угасать и умираем.

Пусть путь Риммы станет примером для читателей, ориентиром в выборе своей дороги для молодых людей и пошаговой инструкцией перехода от точки А в точку В и С. Меняйтесь сами – меняйте мир вокруг себя.

Была ли в вашей жизни такая ситуация: вы хотите чего-то (или кого-то?) так сильно, что, куда ни посмотрите, видите только предмет желания? Но достать и присвоить его в силу разных причин не можете. Как будто мир, как строгий родитель, сопротивляется вам, говоря: «Нет. Мы не можем себе это позволить. Не сейчас».

Рискну предположить: это было. Хотя бы раз. И скорее всего – в детстве.

Помню как сейчас: на дворе – 1991 год. Я, третьеклассница, обычно активная и подвижная, возвращаюсь из школы непривычно задумчивой. Бросаю в угол зеленый портфель, на котором изображены веселые герои из какого-то мультика. Мои мысли заняты только одним – колготками с лайкрой.

«Что? Какие-то колготки?» – скажете вы. А вот и не «какие-то». Напомню: на дворе девяностые, время, когда богатые стали еще богаче, а бедные – беднее. Колготки с лайкрой только появились в продаже – и были необыкновенными: стройнящими, блестящими, гладкими. Позволить себе такую роскошь могли немногие – в нашем классе в колготках с лайкрой ходили несколько счастливиц. Остальные – в том числе и я – довольствовались старыми, «хэбэшными», далекими от понятия «красиво». Я же вдруг поняла, что хочу «красиво». Причем настолько сильно, что от одной мысли об этом перехватывает дыхание.

До сих пор не могу понять, откуда возникла во мне эта тяга к красивым вещам. Мы – я, мой брат и сестра и наши родители – были простой и очень небогатой советской семьей: мама – медик, всю жизнь проработала в одной и той же больнице, папа – в дорожно-ремонтном управлении (ДРСУ). В Тюмени мы жили на Мысу. Сейчас, отстроенный и похорошевший, этот район выглядит очень привлекательно, но в девяностых это была окраина маленького города со всеми вытекающими.

К тому же, как я понимаю сейчас, колготки эти имели важное символическое значение. Обладание ими означало иной социальный статус, установку «Я этого достойна». Хорошо знакомая сегодня, тогда нами, девочками, она только смутно ощущалась.

В общем, я была готова на всё, чтобы перейти из касты нуждающихся на принципиально новый уровень.

Мама, как всегда, была чем-то занята на кухне, когда я с порога начала рассказывать ей о том, как прекрасны колготки с лайкрой и как сильно я хочу их. Выслушав мою горячую и очень убедительную речь, мама посмотрела строго и сказала: «Римма. Ты же знаешь: у нас нет денег».

…Будучи взрослыми, в ситуации, когда вдруг мир поворачивается против нас: уходит любимый, рушится бизнес, всё валится из рук, – мы переживаем те же самые детские чувства беззащитности и отчаяния. Мир снова больше и сильнее нас! И так же, как в пять/семь/ десять лет, хочется просто лечь и заплакать.

Мне кажется, каждый из нас, как самую сильную потерю, несет в своем сердце игрушку, которую когда-то, много лет назад, не дали, не купили, не разрешили взять.

…БУДУЧИ ВЗРОСЛЫМИ, В СИТУАЦИИ, КОГДА ВДРУГ МИР ПОВОРАЧИВАЕТСЯ ПРОТИВ НАС: УХОДИТ ЛЮБИМЫЙ, РУШИТСЯ БИЗНЕС, ВСЁ ВАЛИТСЯ ИЗ РУК, – МЫ ПЕРЕЖИВАЕМ ТЕ ЖЕ САМЫЕ ДЕТСКИЕ ЧУВСТВА БЕЗЗАЩИТНОСТИ И ОТЧАЯНИЯ.

Каждый разбирается с этой потерей по-своему. Кто-то смиряется, говоря себе: «Нет так нет. Проживу как-нибудь». Кто-то впадает в отрицание: «Да не очень-то и хотелось! Игрушки – зло! Их придумали враги, чтобы отвлекать нас от важного!» А кто-то начинает искать варианты превратить «нет» в «да».

…Мне десять лет. Я стою посреди кухни, получив самый ужасный отказ в своей жизни, и лихорадочно соображаю, что надо сделать, чтобы получить желаемое.