Сергей Петрушин - Как полюбить себя несовершенного. Всегда на своей стороне!

Конечно, это не означает игнорировать окружающих. Снаружи мы можем соответствовать социальным правилам и говорить с людьми на их языке. В крайнем случае, можем подыграть, например, сделать вид, что рассердились или виноваты. Главное, не отождествляться с демонстрируемыми эмоциями, сохранять внутреннее равновесие. Окружающих, в подавляющем большинстве, мало интересует наше состояние, для них важно наше поведение. Если на уровне поведения мы адекватны, от внешнего мира не будет никаких претензий. Живите внутри, как хотите, относитесь к себе так, как вам нравится!

Один человек стал публично оскорблять Омара Хайяма: «Ты безбожник! Ты пьяница! Ты вор!» В ответ он лишь улыбнулся.

Наблюдавший эту сцену, одетый по последней моде щеголь в шелковых шароварах спросил Хайяма: «Как ты можешь терпеть подобные оскорбления? Неужели не обидно?» Омар опять улыбнулся и сказал: «Идем со мной». Щеголь последовал за ним в пыльный чулан. Хайям зажег лучину и стал рыться в сундуке, где нашел никчемный дырявый халат. Бросил его щеголю и сказал: «Примерь, тебе это под стать». Щеголь поймал халат, осмотрел его и возмутился: «Зачем мне грязные обноски? Я вроде прилично одет, а ты, наверное, спятил!» – и бросил халат обратно.

«Вот видишь, – сказал Хайям, – ты не захотел примерять лохмотья. Точно так же я не стал примерять грязные слова, которые мне швырнул тот человек. Обижаться на оскорбления, значит, примерять лохмотья, которые нам швыряют».

В чем сложность отнестись к себе как отдельному, самостоятельному существу, пережить это состояние? Одна из причин – глубинная потребность в эмоциональном слияниис чем-либо или с кем-либо, быть частью некоего «Мы». Истоки связаны с бессознательной памятью, идущей из внутриутробного состояния. Когда-то наше «Я» было растворено в другом человеке, мать и дитя существовали как одно целое «Мы». Потом – роды и физическое отделение друг от друга. В результате сильных переживаний осталась эмоциональная память о детском страхе отвержения. Младенец очень зависим, любое отвержение он воспринимает как смертельную угрозу. Если в этом месте была травма, то даже во взрослом состоянии остается потребность быть в слиянии, «хоть с кем, лишь бы не остаться одному». Она выражается во внутренней установке, что сам по себе я слаб и неинтересен, поэтому готов быть частью кого-то другого, более ценного «Мы».

Последующее усиление потребности в слиянии кроется в особом отношении матери к ребенку. Во время беременности нормально, когда мама говорит: «мы поели», «мы пошли гулять». Затем, несмотря на то, что ребенок родился, мать продолжает удерживать его уже в своей «психологической утробе», говоря о нем не «он», а «мы». Это уже паталогическое, нездоровое слияние. Иногда такое длится достаточно долго и звучит уже анекдотично: «У нас появились первые зубки», «Нам поставили двойку», «Мы выходим замуж», «У нас родился мальчик».

Воспитание в отношениях патологического слияния, с одной стороны, обеспечивает ребенку психологический комфорт и безопасность, с другой – лишает его свободы в понимании и выражении личного «Я». При таком воспитании тормозится психологическое взросление. Чтобы не нарушить слияние, ребенок вынужден постоянно согласовывать свои действия с мамой. Вспоминается анекдот, когда ребенок в ответ на приглашение мамы пойти домой с улицы спрашивает: «Я замерз или кушать хочу?» Постепенно его мастерство улавливать родительские желания достигает экстрасенсорного и телепатического уровня. Общение идет не через явный договор, а посредством улавливания скрытых ожиданий родителей.

Так как аналогов отношений у ребенка нет, он будет считать, что слияние и есть настоящая любовь. А вырастая, искать, с кем «слиться». Это может быть партнер по браку, ребенок, даже организация, в которой он работает. Люди очень быстро вступают в близкие отношения и словно прирастают друг к другу. Сначала возникает сладкое чувство единства и защищенности двоих в этом полном опасностей мире. Но за чувство безопасности мы платим несвободой, вынужденной подстройкой под ожидания партнера.

Попробуй кто-нибудь нарушить эту скрытую согласованность! Сразу появляются индикаторы слияния – обидаи вина, которые Ф. Перлз назвал «сторожевыми собаками слияния» [1] Хеффелин Р., Гудмен П., Перлз Ф. Практикум по гештальт-терапии. – М.: Изд-во Института Психотерапии, 2007. . У того, кто нарушил слияние, – вина (как самонаказание), а у «потерпевшего» – обида (как наказание нарушителя). Таким образом, если в паре возникает чувство обиды или вины, значит, присутствует скрытое желание слияния, неполная отделенность от другого человека.