Марина Кравцова - Женское одиночество. Может ли оно не быть трагичным?

Но годы шли, ее сверстники были комсомольцами, и никто вокруг, как ей казалось, в Бога не верил, кроме мамы. “Лучше вообще не выходить замуж, если не за кого, – грустно вздыхала Оля, – как же без Бога жить, как же растить детей?! Видно, не судьба. На все воля Божия!”

Оля и ее мама тайно посещали церковь вдали от того места, где жили, чтобы зря не судили те, кто их не понимает. Была у Оли одна особенная радость – церковное пение. Вот что могла она слушать не переставая, вот что зачаровывало ее и влекло. И решила она непременно выучиться и петь в церковном хоре. Оле было девятнадцать лет, когда ее мама сдалась на уговоры и на скопленные деньги купила… пианино! Это было событием – в их роду ни у кого не было такого аристократического, дорогого музыкального инструмента. Итак, в девятнадцать лет Оля поступила в первый класс музыкальной школы и как маленькая девочка начала разучивать гаммы, но с сосредоточенным, сознательным взрослым упорством – часами, после рабочего дня на предприятии. И не только быстро обогнала малышей, но скоро одолела весь курс музыкальной школы по полной программе.

Дальше пути наши с Олей разошлись, я очень долго ничего не знала об ее судьбе, но часто думала о том, что мне не хватает в жизни этого чистого и светлого человека, который удивлял всех своим ласковым оптимизмом.

Мы встретились нежданно-негаданно ясным холодным осенним утром за городом, где я собирала последний букетик цветов, прихваченных первым сильным заморозком. И вдруг увидела – Оля идет навстречу!

Обрадовались друг другу, разговорились. Повзрослевшая Оля так и не встретила своего главного друга жизни. Трудилась в детском саду музыкальным работником – очень любила детей. Что же – раз не судьба иметь своих! Я, в свою очередь, поведала ей о себе. “Все трудно в нашем возрасте!” – сказала Оля спокойно и грустно. Ей было уже тридцать восемь лет.

Прошло еще время. Было начало Великого поста. В часовне иконы Иверской Божьей Матери у Воскресенских ворот я поставила свечку и отошла в сторонку, – народу было много. Батюшка читал молитвы… Вдруг кто-то тихонько тронул меня за плечо. Оборачиваюсь – Оля! Сияет мне своим голубым взглядом. “Как редко и внезапно мы встречаемся – в самых неожиданных местах!” – подумала я про себя. “Как ты, Оленька?” – шепчу я. “Вон муж мой служит, – шепчет она в ответ, – а я при нем здесь. Я ведь матушка теперь, и трое деточек у нас!” – и улыбается. И прибавляет, как бы сама удивляясь: “А ведь мне уж за сорок!”

Я посмотрела на лик Богородицы с непостижимым для простого смертного, все провидящим взглядом…

“Мечты сбываются, – подумала я, – если им не изменять, как бы ни было трудно. Верящим в чудо Сам Бог доверяет и помогает, не давая остыть вере, и рано или поздно обязательно награждает тихой и светлой улыбкой свершившегося счастья”. Наталья Самсонова, г. Фрязино, Московская обл .».

Не знаю, как вам, дорогие читательницы, а мне было отрадно читать про женщину с ясным и добрым отношением к жизни, не унывающую и целеустремленную, удивлявшую людей «ласковым оптимизмом». Мудрено ли, что такого человека не обошло стороной личное счастье? Оля – героиня этого невыдуманного рассказа – не зацикливалась на своем женском одиночестве, хотя ей очень хотелось быть и женой, и матерью. Она устраивала жизнь по потребностям своей чуткой души, с упорством выучилась музыке и, отдаваясь склонности доброго, любящего сердца, тратила на детей талант любви, будучи всегда открытой людям. Оля не ждала суженого, как Ассоль у берега моря. Она любила – и ее полюбили.

Не ищите любовь – дарите любовь! Тогда и к вам придет большое человеческое счастье. Счастья вам, дорогие сестры, душевного мира и духовной радости!