Энди Эндрюс - Смотритель судьбы. Ключ к решению «неразрешимых» проблем

Старик, приветственно помахав рукой, сказал:

– Привет! Как дела?

– Вам нужна помощь? Все хорошо? – откликнулся Уокер.

Старик не ответил. Поднялся, взял чемоданчик, на котором сидел, и направился к машине.

Уокер поспешно поднял стекло, оставив только маленькую щель. Каждая клеточка так и кричала ему: «Уезжай поскорее! Тут что-то нечисто! Как бы чего не вышло!» Но, сам не зная почему, Уокер не тронулся с места.

– Простите, – мягко сказал старик, остановившись возле машины. – Вы что-то спросили? Я на старости лет стал туговат на ухо.

– Я… э… – Уокер посмотрел на старика. Белоснежные седины и ярко-голубые глаза в сумерках как будто светились.

– Простите, что? – повторил старик.

– Гм… я просто хотел спросить, не нужна ли вам помощь, – выдавил Уокер.

– Эх! – вздохнул старик и покачал седой головой. – А кому она не нужна-то? Всем нужна! Кого ни возьми!

– Извините, не понял…

– Ах, молодой человек, вам не за что извиняться, – прервал его старик. – Я поеду с вами. – С этими словами он распахнул дверцу и уселся в машину к Уокеру, прежде чем тот успел возразить. Чемоданчик старик удобно устроил у себя на коленях.

Уокер растерялся: то ли рассердиться и выставить незваного попутчика вон, то ли выскочить из машины самому? Он был совершенно уверен, что запер все дверцы, но поди ж ты – старик умудрился открыть машину!

Пока Уокер мешкал, старик приветливо протянул руку и представился:

– Джонс, просто Джонс, без «мистера».

Потом он широко раскрыл глаза, словно увидел Уокера в первый раз, и сказал:

– Э, да ведь вы – Уокер Майлс. Простите, что сразу не признал – темновато тут.

Уокер наморщил лоб:

– А… разве мы знакомы?

– Не-ет, – нараспев протянул Джонс, – но я видел вас в конторе у доктора Сарека неделю назад. Вы-то меня не припоминаете, но я слышал, как он назвал вас по имени, а у меня память на имена отменная, и на лица тоже.

Уокера все еще терзали смутные сомнения. По роду службы он обходил всех докторов в околотке, в том числе и Криса Сарека, но обыкновенно не обращал внимания на лица других посетителей в приемной, будучи сосредоточен на работе. Может, старик болен, потому и ходил к доктору Сареку?

– Вы вроде говорили, вам нужна помощь? – напомнил Уокер.

Джонс с невинным видом захлопал глазами.

– Правда? О… ну, подбросьте меня до Фолли. Вы ведь туда едете?

Уокер погасил свет в салоне и тронул машину с места, подозрительно косясь на странного старика.

– Да, я еду в Фолли, – ответил он, набирая скорость. – Куда вас подвезти, есть предпочтения?

– В общем, все равно. Никаких предпочтительных предпочтений у меня сегодня нет, – весело ответил Джонс и даже хмыкнул, потом заметил, что Уокер в ответ и не улыбнулся. Тогда Джонс попробовал другой прием.

– Знаете, однажды я стал свидетелем примечательной сцены. Это было в Чикаго, как сейчас помню. Я видел, как некий мужчина погнался за чьей-то шляпой, которую сдуло ветром на мостовую. И его сшибла машина. Насмерть.

Уокер содрогнулся, неприязненно глянул на старика и спросил:

– С какой стати вы мне такое рассказываете?

– По-моему, это поразительно, – откликнулся Джонс, глядя прямо перед собой, – поразительно, что можно потерять все, погнавшись за сущим пустяком.

Минуту-другую и водитель и пассажир безмолвствовали. Яркий свет фар прошивал темноту парка, озаряя деревья и кустарники. Уокер вел машину с сосредоточенным видом, и со стороны могло показаться, будто он всецело занят только поворотами, переключением скоростей и так далее, но на самом деле он никак не мог опомниться от услышанного. Уокер поудобнее перехватил руль и со вздохом ответил:

– Да уж, эта формулировка как нельзя лучше подходит ко мне.

Джонс поудобнее устроился на сиденье и прищелкнул языком.

– Она кому угодно подходит – у каждого бывают такие времена. Но почему вы сказали, будто эта история о вас?

Мысли Уокера путались. Он был неглуп, умел здраво рассуждать, происходил из хорошей почтенной семьи. Он сам не понимал, какой порыв заставил его посадить в машину незнакомого старика, – искал и не находил своему поступку рационального объяснения. А теперь он чувствовал, что вот-вот распахнет перед незнакомцем душу и поведает тому самые потаенные мысли. Не хочет, но поведает. У Уокера возникло непривычное ощущение – он как будто смотрел на себя со стороны. Не он, а кто-то другой вел этот разговор с незнакомцем. Рассудок и логика твердили Уокеру: «Молчи, не выдавай свои секреты», но что-то, что было стократ сильнее, внушало ему доверие к незнакомцу. Уокер расслабился и излил Джонсу душу так, словно знал его многие годы.