Энди Эндрюс - Смотритель судьбы. Ключ к решению «неразрешимых» проблем

– Теперь я смогу принять меры! – я умолк, переваривая услышанное, и вдруг меня осенило: – Послушайте, вы сказали, будто люди, которые понимают язык прикосновений, – они вроде кошек, – я лукаво улыбнулся. – А с каким животным ассоциируются те, кто ценит время и внимание, которое им уделяют? Можете сказать?

Джонс склонил голову набок.

– Могу, сынок, – ответил он. – Тех, кто измеряет любовь во времени и внимании, я всегда уподоблял канарейкам. Канарейке надо, чтобы хозяин был с ней и не отвлекался. Птичка, по сути дела, даже не замечает, кто ее кормит и меняет ей воду. Канарейке неважно, что ей говорят, потому что человеческий язык она не понимает. Физической ласки и вообще касаний ей совершенно не надо. Зато птица счастлива, если ты просто сидишь и слушаешь, как она распевает. А если на канарейку не обращать внимания, она зачахнет. Не от голода и жажды, а от недостатка внимания и любви.

– А кто тогда я, а? – спросил я, пристально глядя в лицо старика.

– Ты, мой милый, – не кто иной, как щенок, – с ласковой и мудрой улыбкой ответил Джонс. – Уверен, что ты чувствуешь себя любимым, когда тебя хвалят и говорят тебе ласковые слова.

– В точку! – расхохотался я. – Но почему именно щенок, а не взрослая собака?

– А ты подумай, поразмысли хорошенько, – посоветовал Джонс. – Вспомни, как ведет себя щенок, если сказать ему «ах ты, хороший пес, умница, молодец!» Он не просто виляет хвостом – он виляет всем телом и улыбается до ушей и повизгивает от счастья. А как лучше всего обучить щенка командам? Конечно, похвалой! Но должен предупредить любого, кто воспитывает щенка или имеет дело с человеком, понимающим любовь как похвалу и доброе слово. Для щенков или для таких людей нет ничего ужаснее и убийственнее, чем резкие слова и осуждающий тон! Когда щенка ругаешь, он прижимает уши и стелется брюхом по земле и поджимает хвост. И люди, для которых любовь измеряется в ласковых словах, не выносят брани и повышенных тонов, сарказма и ледяного голоса.

– Так, так, понял, значит, люди делятся на щенков, канареек и кошек, это уже три вида наречий любви, – я загибал пальцы. – А какое животное соответствует четвертому, – ценителям практических действий? Таким, как Джин, для которой признаться в любви – значит вовремя подстричь куст остролиста у крыльца?

– Джин и такие, как она, – это золотые рыбки, – уверенно отчеканил Джонс.

Я рассмеялся.

– Вот уж она обрадовалась бы, если бы это услышала! – воскликнул я.

– А ты, конечно же, ей обязательно расскажешь! – поддел меня Джонс, блеснув глазами.

– Джонс, – все еще смеясь, ответил я, – да я всем расскажу!

– Что ж, – Джонс философски пожал плечами, – возможно, людям эти знания пригодятся, и не только семейным парам, а всем вообще будет от них польза. Когда знаешь про четыре диалекта-наречия и умеешь определять, кто на каком изъясняется, тебе становится легче общаться с детьми, друзьями, даже коллегами. Да-да, потому что каждый из нас, независимо от возраста, пола, отношений с другими, обязательно принадлежит к одному из четырех типов и изъясняется на каком-то из диалектов. И если бы мы понимали все четыре диалекта и владели ими, мы бы лучше ладили между собой, и мир стал бы прекраснее.

Я подумал минутку-другую, потом вспомнил, что хотел спросить.

– Джонс, скажите, а почему Джин – именно золотая рыбка?

– Как я уже сказал, «золотыми рыбками» я называю тех, кто понимает любовь, выраженную не словом, а делом, и сам выражает ее не словом, а на деле. Эти люди не реагируют на прикосновения и ласку, не замечают их. Не знаю даже, слышат ли они по-настоящему похвалу и нежные слова или пропускают мимо ушей, но, по-моему, похвалы и нежности им ничего не дают. Что касается внимания и времени, которое им уделяешь, «золотые рыбки» даже не замечают, тут ты или нет. Золотой рыбке нужно лишь, чтобы ты кормил ее и чистил ей аквариум. Ах да, и, раз уж ты здесь, поправь камушки вон в том углу аквариума, а то они что-то криво лежат!

Я захлебнулся от смеха.

– Ах, Джонс, как это все точно подмечено!

– Ну, я долго наблюдал, многие годы, и у меня было время отточить формулировки, – скромно заметил он. Нужно просто посмотреть на человеческие отношения свежим взглядом. – Он встал, потянулся и сказал: – Ого, дело уже к вечеру. Думаю, тебе пора домой – провести время с прелестной супругой, не отвлекаясь ни на что другое.

Я поспешно поднялся и уже готов был откланяться, но тут меня остановило одно соображение. Я чувствовал, что в неоплатном долгу перед этим удивительным стариком, а ведь я ничегошеньки о нем не знаю. И все-таки я был уверен, что люблю его, а он – меня.