Григорий Курлов - Обалденика. Книга-состояние. Фаза третья

Так что же для этого сделать надо? – рассуждал Петя дальше. – А всего лишь по-новому жить приучиться. Чтоб первое движение внутри не «от себя» было, не для отстранения, а, напротив, – «к себе», навстречу чему бы то ни было. Чтобы «да» внутреннее всегда «нет» опережало.

Так, может, и с царевой задачей так же нужно? – вопрошал себя старик. – Раз искать Дурака все равно придется, то может, по-дурацки это и сделать? То есть просто сказать всему «да» – и с легкой душой в путь отправляться. Пусть даже непонятно куда этот путь приведет. И плохого при этом бояться не стоит, потому как плохого и не бывает вовсе, а бывает лишь то, что не нравится. А если не нравится, так только оттого, что «да» сказать забыл. Скажи плохому «да», согласись с ним – оно и подевается куда-то, в согласие с собой превратившись. Как аукнется, так и откликнется – об этом всем известно.

В этот момент в голове у Пети что-то странное случилось. Будто ветерок тихий прошелестел там, словно шепот легкий в ней послышался.

– Верно, Петя, – зашептал в голове у него кто-то, – если ты точно знаешь, куда идешь, – зачем ты там нужен? А если еще и цель перед собой поставил – жди теперь, что каждому шагу она только мешать будет.

Пока шепот в нем звучал, Петя головой своей потрясти успел, кулаком себя по лбу пару раз стукнул, даже пальцем в ухе поковырял – ничего не помогало, не исчезал голос, а напротив даже, с каждым словом все громче и внятнее становился.

– Ты кто? – не выдержал уже старик. – Кто ты такой, чтоб меня жизни учить? И где ты хоронишься, тоже мне интересно?

Но вместо ответа захихикал в нем кто-то странным голосом. Слушая этот смех, Петя неожиданно вспомнил странствия свои былые, вспомнил спутника да советчика своего невидимого – Мява, с улыбкой его кошачьей, в трудные минуты всегда рядом бывшего. Мяв, тот тоже в голове его хихикал часто, над непонятливостью стариковской посмеиваясь. Но смех, который звучал в нем сейчас, был совсем другого рода.

– Так кто же ты? – настаивал на своем Петя. – И где обитаешь? – …Где, где… а на голове, – давясь смехом, ответил ему голос.

Удивился Петя, пощупал недоверчиво колпак, что на него надет был, а потом и вовсе его снял. В голове сразу же тихо стало, до звона прямо… Напялил колпак обратно – и вновь в нем смех издевательский зазвучал.

– А ну, отвечай немедля – кто ты есть?!. – уже не на шутку взъярился старик.

– Неужто не понял еще? – спросил голос, все еще посмеиваясь. – А пора бы – если с Дураком иметь дело решил, будь готов, что и у тебя теперь все так же – по-дурацки будет. И события, и жизнь сама… Даже колпак говорящий…

– Колпак? – изумился Петя. – Так это что – обыкновенный колпак со мной лясы точит?

– Где уж там – обыкновенный… как же… – слегка даже обиделся голос. – А, впрочем, сам решай, мне вообще-то без разницы. Хочешь – колпаком дурацким меня зови, а хочешь – самим Дураком. Ведь все, что у Дурака под колпаком было, то и сейчас в колпаке – то бишь, во мне осталось.

– И что же там было? – ехидно поинтересовался старик.

– А ничего, – столь же ехидно ответил ему голос. – Ничего там у Дурака не было. То есть – именно то там было, чего в колпаке и сейчас навалом, а именно – НИЧЕГО. Поэтому мы с ним и едины – НИЧЕГО нас объединяет.

– …И зачем ты мне такой? – уже взаправду растерялся нестарый старик. – Что мне за польза от твоего «ничего»? Неужто поможет оно мне Дурака отыскать? Или хоть совет какой дать…

– Как же – держи карман шире, – снова захихикал голос. – Хотя, кто знает… Глядишь, и поможет, если только подсказки его – мои, то есть – понять сумеешь.

– Чего уж там – валяй, подсказывай, – уныло сказал Петя. Как-то совсем уж безрадостно ему стало от колпака этого болтливого.

Уселся он на кресло, у свечи одиноко стоящей, да совсем было слушать изготовился, как вдруг вспомнил мысли свои недавние. Встрепенулся старик, решил вначале порядок внутри себя навести. Взял он для этого безрадостность свою, окутал ее вниманием и словно в себя пригласил войти – «да» ей для этого мысленно сказал, затем то же самое «да», но уже без слов внутренних, а только лишь ощущениями ей же послал. Затем еще раз – но теперь представляя, как это «да» вибрирует смехом, словно струна, особую ноту согласия поющая.

…Полегчало Пете сразу, как-то заулыбалось внутренне. «А что, – подумал он, – это даже интересно – с колпаком дурацким дружбу водить, глядишь, и впрямь чему научишься».

Пока старик нестарый внутри себя упражнялся да порядок там наводил, колпак помалкивал, словно наблюдая за ним. А под конец даже хмыкнул одобрительно.