Дмитрий Чернышев - Как люди думают

Внешние факторы во многом предопределяют открытия. Когда развитие науки доходит до определенного уровня, открытия происходят почти одновременно – дифференциальное и интегральное исчисление в XVII веке открыли Ньютон и Лейбниц. Одновременно открыли кислород Шееле, Пристли и Лавуазье. К идее эволюции практически одновременно пришли Дарвин и Уоллес. А собственные изобретатели радио есть почти в каждой технически развитой стране.

Практически у всех людей примерно одинаково работают кровеносная, дыхательная, нервная, эндокринная, иммунная, мочеполовая, опорно-двигательная, лимфатическая системы и система пищеварения. Нет никаких оснований считать, что у каждого человека мозг работает по собственным законам.

Человек – существо крайне ограниченное. Он не может представить, как выглядит «реальная картина бытия», поскольку видит менее 1% от электромагнитного спектра и слышит не более 1% от акустического. Пифагор, например, считал, что небесные тела исполняют космический гимн по мере их движения по небу и эта музыка прекрасна. А не слышим мы ее только потому, что мы к ней привыкли.

Мы с трудом представляем себе необъятный мир запахов, который существует для собаки. Мы можем жить только при небольших перепадах температуры и давления.

После рождения мы становимся еще более похожими друг на друга. Мы воспитываемся в примерно одинаковых условиях – никого из нас не учили выживать в лесу волки, ничьим воспитанием не занимались инопланетяне.

И, как следствие этого, все мы думаем одинаково. Мы просто не умеем думать по-другому. Ничего страшного в этом нет. Единственное, что необходимо сделать, – это понять свою ограниченность. Это первый шаг, который нельзя пропустить.

Если вам кажется, что ваше мышление уникально, попробуйте придумать хоть одну идею, до которой другой человек не сможет додуматься.

В 1688 году Джон Локк получил письмо от ирландского физика Уильяма Молинье с интересным вопросом: допустим, слепой от рождения человек научился распознавать на ощупь различные геометрические тела – шары, кубы и пирамиды. Если он обретет зрение, сможет ли он сразу узнать эти фигуры, не прикасаясь к ним?

Локку настолько понравился этот вопрос, что он включил его в свой фундаментальный труд «Опыт о человеческом разумении». Уже в наше время был получен ответ на этот вопрос. Пятерым слепым от рождения детям зрение было возвращено хирургическим путем. Если коротко, то ответ на вопрос Молинье – нет, не может. Это приводит нас к интересному выводу: как бы мы сильно ни представляли себе ЧТО-ТО невиданное и неизвестное, мысленно «ощупывая» это внутри своей головы, когда мы столкнемся с НИМ, сначала мы не узнаем ЕГО.

Протагор говорил: «Человек есть мера всех вещей: существующих, что они существуют, и не существующих, что они не существуют». И все, что с человеком происходит, он примеряет на себя. Больше не на кого. Именно из-за этого так популярны гороскопы и предсказания будущего. Их успех определяется не сверхъестественными материями, а только тем, что человек – исключительно сложное существо, состоящее из множества «пазлов» с немыслимыми выемками и выпуклостями. И любое предсказание человек начинает прикладывать к себе – подходит или нет? Разумеется, подойдет. И потому, что мест для прикладывания очень много. И потому, что пазл предсказания имеет, как правило, очень простую форму.

Разобраться же в том, как мы думаем, довольно сложно. Во-первых, когда мы думаем, практически невозможно одновременно наблюдать за процессом своего мышления. Это можно сделать только задним числом (обладая известной склонностью к рефлексии), пытаясь реконструировать процесс придумывания, а также наблюдая за поведением детей, животных и людей с нарушениями мышления. Работу системы гораздо легче понять на простых процессах и в моменты, когда эта система начинает сбоить.

А во-вторых, радость от мысли, пришедшей вам в голову, и гордость от того, что вы долго думали и наконец придумали, мешает беспристрастно признать, что мысль эта не совсем ваша. Точнее – вы не автор. В лучшем случае вы только соавтор. Нет ничего страшного в воровстве идей. Идеи именно для этого и нужны. Бальзак рассказывал о молодом писателе, который что-то у него украл: «Я почти прослезился. Я был так счастлив». Значит, идея была хороша.

Мы сами загоняем себя в рамки, из которых боимся выйти. Попробуйте представить, как сильно изменились бы детские рисунки, если бы школьные тетради печатали не с клеточками, а, например, с треугольниками. Или с концентрическими кругами.