Борис Братусь - Аномалии личности. Психологический подход

Благодаря этому повороту (кажущемуся сейчас, наверное, очевидным, но тогда давшемуся непросто) я по-другому посмотрел на свои исследования, свою работу (в частности, разумеется, на содержание и задачи этой книги), что привело к выходу за границы чистой патопсихологии в области антропологии, аксиологии, философии человека. Это привело, в свою очередь, к изменению, точнее, коррекции профессиональной идентификации уже не только с патопсихологией как таковой, но и все более с общей психологией, прежде всего в понимании Л. С. Выготского как «философией практики», «философией психологии» (замечу в скобках, что пишу эти строки в качестве профессора, а до того – в течение шестнадцати лет – заведующего кафедрой общей психологии факультета психологии МГУ имени М. В. Ломоносова).

Но вернемся к истории первого издания. Работа над ним, оказавшаяся столь многосложной, была к началу 1988 года, наконец, закончена. Приведенное выше предсказание издательского начальства, что содержание в таком виде «никак не пройдет», оказалось ложным. Цензура к тому времени (начало «перестройки») ослабевала, бывшая заведующая выпускающей редакции уволилась на пенсию, и рукопись без особых потерь прошла в печать. Вердикт, согласно которому книга будет интересна лишь самому автору и читать ее никто не будет, тоже не состоялся. В ответ на официальные запросы издательства книготорговым организациям относительно количества экземпляров, которые они гарантированно собираются закупить для продажи, пришло заявок более чем на пятьдесят тысяч, что и по тем временам для сугубо научной монографии было достаточно редким явлением. В издательстве искренно удивились, но, вспомнив, видимо, прошлые сомнения, напечатали только тридцать тысяч экземпляров. Этот тираж разошелся буквально за 3–4 месяца. Оказавшись однажды около отдела философии и психологии центрального московского книжного магазина, сам видел (одновременно удивляясь, радуясь и недоумевая), как вскоре после поступления книги на прилавок отдела ее стали раскупать, словно газету…

Конечно, такой успех во многом связан с особым наэлектризованным временем, с тем, что книги по психологии личности тогда были единичны. Но – так или иначе – книга была стремительно раскуплена и ей предстояло теперь оправдать (или не оправдать) ожидания и те 1 рубль 40 копеек, которые она стоила в 1988 году…

По моим наблюдениям, о научной монографии гуманитарного цикла можно говорить как о состоявшейся (или не состоявшейся) не ранее чем через 5–7 лет после выхода в свет. К тому времени она начинает прорастать (или не прорастать) в поле проблем данной области, входить (или не входить) в научный и учебный обиход. Судя по обсуждениям, отзывам, ссылкам, переходам в научные и учебные программы, извлечениям в хрестоматиях, изданию в Америке, – «Аномалии личности» прошли это испытание.

С середины девяностых автор стал регулярно получать предложения о повторных изданиях. И каждый раз отказывал, считая, что второе издание должно быть качественно иным. Наконец, решившись приступить к работе, автор заключил договор с одним из столичных издательств учебной и научной литературы. Но – увы – в отведенный срок его не исполнил. Причина в том, что книга сопротивлялась крупным, принципиальным изменениям, и вообще создавалось впечатление, что ее надо принять как есть и заняться другими темами и книгами. Так автор и поступил. Однако, вопреки этой логике, «Аномалии» внутренне никак не отпускали полностью и с все большей настойчивостью звали вернуться, последний раз пересмотреть, поправить, договорить, разъяснить. И поняв, наконец, что сопротивление этому зову бесполезно, автор сдался: среди текущих жизненных, научных, учебных, организаторских забот и перипетий он принялся за подготовку второго издания. Работа оказалась длительной и кропотливой, с перерывами растянувшейся на целых двенадцать лет. Результатом стал этот труд, судьба которого будет зависеть от Вас, дорогой читатель.

Хотелось бы начать эту главу с одного личного воспоминания – первого столкновения с реальной сложностью проблемы нормы и патологии.

В конце 60-х годов прошлого века мне, тогда старшему лаборанту кафедры нейро- и патопсихологии факультета психологии Московского университета, доверили проведение нескольких демонстраций в клинике душевных заболеваний, которые приурочивались к соответствующим разделам общего курса лекций по патопсихологии, читаемых тогда на факультете моим учителем и научным руководителем Блюмой Вульфовной Зейгарник. Студенты-третьекурсники, для которых готовились эти демонстрации, с нескрываемым любопытством впервые переступали порог психиатрической клиники, где им должны были показать проявления патологии мышления, нарушений личности и самосознания. Больные для демонстраций подбирались соответствующие, что на преподавательском жаргоне называется «студенческими случаями», то есть с предельно ясным, без диагностических вариаций выражением именно тех нарушений, о которых шла речь в общем курсе лекций.