Андрей Курпатов - Что такое мышление? Наброски

И вообще я думаю в этот момент об огромной массе не относящихся к делу вещей, поскольку, вопреки обыкновению, как бы говорю с человеком, не имея при этом ни малейшей возможности (не смотря, надо признать, на большое усердие) построить внутри своей головы хоть какие-то интеллектуальные объекты, которые должны были бы данному разговору вроде как соответствовать.

То есть обычно, разговаривая с человеком, я прекрасно располагаюсь внутри собственной головы и с удовольствием кручу там свои интеллектуальные объекты в ответ на соответствующие раздражители, подаваемые мне моим собеседником. Причем я даже не отдаю себе отчет в том, насколько мало, в действительности, я слежу за тем, что происходит вокруг.

Но в примере с американцем я уйти в мир своей интеллектуальной функции не могу категорически, потому что интеллектуальные объекты, соответствующие нашей с ним беседе, в моей голове просто не формируются. В результате я замечаю, какие у него (или у неё) глаза, брови, нос, губы, как звучит голос и т. д. и т. п. То есть мое личностное «я» тут же находит для себя задачи в задаче.

Впрочем, веер подзадач, которыми может заниматься мое личностное «я» в конкретной ситуации, – именно веер, то есть они, по существу, всё равно имеют некий центр, связаны между собой, представляют некое очерченное, хотя иногда и сложносочиненное множество. В целом же для моего личностного «я» всегда есть одна задача.

247. В общем, возможность сложносоставных задач не является для моего личностного «я» чем-то чрезвычайным, но они – вся их совокупность – есть весь мир моего личностного «я» на данный момент и всегда порождены наличной ситуацией, как ее себе это личностное «я» понимает. А то, что я ассоциирую свое личностное «я» с самим собой, это, конечно, неправильно или, по крайней мере, совершенно некорректно.

Наш мозг – огромный, шумный, пестрый и разноязыкий ветхозаветный Вавилон. И хотя нам может казаться, что всякая наша мысль порождена работой всего нашего мозга в целом, некой организованной вертикальной структурой, в действительности никакого единства в производстве наших «мыслей» нет, мы же просто услышали кого-то – одного, двух или трех говорящих – из этого бесчисленного их множества. Говорящих одновременно, по-разному и о разном.

Всякие представления о централизованном управлении нашей психикой, её вертикальном – сверху вниз – устройстве глубоко ошибочны. Нервная система изначально развивалась по периферии, использовалась для решения локальных задач, и лишь затем стали появляться новые, более высокие уровни организации и управления, которые должны были как-то эту разрозненную деятельность отдельных периферических центров координировать. И даже не столько координировать, сколько просто согласовывать, по мере возможности (весьма ограниченной) распределяя возникающие потоки.

То, что теперь высшие отделы нервной системы выступают как бы в качестве официальных представителей всей нашей психики в целом и в некотором смысле ведут с нами переговоры от её лица, – это лишь условность, некий технический компромисс, своего рода политес.

Ни один лидер государства – возьмем это как образ – не может говорить то, что думает, и делать то, что ему вздумается. Он всегда вынужденно оглядывается на то, как его слова и поступки будут восприняты внутри страны. При этом его электорат – это не просто какие-то отдельные граждане, а политические партии, общественные организации, национальные общины, другие меньшинства, религиозные организации, финансовые круги, бизнес-лобби, просто мужчины и женщины, наконец.

Однако и сами эти политические партии, общественные организации и социальные группы тоже оглядываются, уже на конкретных граждан. А сами граждане оглядываются на свои настроения… Это бесконечное, каскадное оглядывание вниз по подобной «вертикали» и составляет суть этой псевдоцентрализованной организации системы.

Лидер ведет со своим разношёрстным электоратом сложную, многоходовую и, по сути, лишенную какого-либо действительного смысла игру. И ведет ее лишь для того, чтобы удержаться на своем месте, он должен найти способ учесть максимальное число непротиворечащих друг другу интересов разных электоральных групп. У него нет и не может быть своей политики, вся его политика – то, что он вынужден делать, имея такие вводные. Так является ли он действительным лидером и фактическим представителем, управляет ли он своим государством, или оно управляет им?