Владимир Медведев - Психоанализ психоанализа

Из этого следует весьма перспективный вывод, касающийся нашей профессиональной рефлексии, наших попыток понять глубинную природу своей собственной «психоаналитичности». Так уж получилось, что всегда и везде, где и когда мы сталкиваемся с «непонятками» в сфере психоаналитической метапсихологии (т.е. всего того, что мы принимаем в психоанализе на веру, как нечто для нас самоочевидное), теории или методики практической работы, мы всегда можем обратиться к личности Творца как к подсказке. И все сразу станет ясным, ведь он создал наш мир, мир психоанализа, по своему образу и подобию.

Именно здесь, в зоне «фрейдоведения», мы находим, как мы это делали с вами всегда в этих наших антропологических изысканиях, ту самую точку, откуда питается энергией психоанализ как человеческая деятельность, вошедшая за последние сто лет в новоевропейскую (постхристианскую) культуру, развернувшая в ней свою символику и свою ритуалистику, ставшая частью современной цивилизации. И раз она стала достоянием не одного человека, а практически – всего человечества, значит речь уже идет не только об уникальном проявлении психодинамики отдельного человека, о его комплексах и сновидениях, а о том, что этот человек сумел создать нечто, в чем другие узнали себя и свое. Свои проблемы, свои детские страхи, свои комплексы, свои сны и свои симптомы.

Получается, что типология и интерсубъективность мотивации тут все-таки имеется, как и в любом виде коллективной деятельности; тем более, как в данном случае, деятельности, осуществляемой сугубо конфиденциально, в «тишине и тайне», без подкрепляющих механизмов массообразования – заражения и подражания. Т.е., говоря о психоанализе, мы все же будем, куда ж без этого, иметь в виду его коллективный характер и исследовать истоки вовлечения в него, как некую форму компенсаторной навязчивости, множества людей, явным образом демонстрирующих соответствующее к нему влечение.

Но наряду с этим мы все-таки будем постоянно отталкиваться и от конкретного детства (и не только детства) конкретного человека, хотя бы только там, где у нас не будет готовых ответов. Там, где мы в силу естественных сопротивлений и защит будем не в состоянии «познать самих себя»; там, где обнаружатся «слепые пятна» нашего корпоративного самоанализа.

Почему? Потому что на детстве Зигмунда Фрейда создан так называемый «классический психоанализ», о котором мы говорим сегодня как о некоем первоистоке, как о некоей мечте, некоем идеале. Фактически он уже не существует, он умер вместе со своим творцом, а современный психоанализ движется в сторону несколько иных смыслов и целей. Но движется, отталкиваясь от чего-то вполне конкретного и подлежащего анализу хотя бы для того, чтобы это движение, эта модернизация, обрела смысл.

Ведь если ты от чего-то отказываешься или что-то изменяешь, ты по крайней мере должен понимать: что это было, почему это было именно таким и для чего это именно таким и было создано…

Второе отличие от привычных для нас с вами подходов заключается в том, что психоанализ, в отличие от счастья, от любви, от проявлений деструкции, и многого другого, уже бывшего предметом наших антропологических разборов, не есть некое переживание, некое реактивное состояние (мимолетное или устойчивое), некая эмоциональная окраска восприятия нами себя и мира. Мы, правда, говорим порою о «психоаналитичности» как особом типе организации психики, но речь при этом всегда идет не о реактивных проявлениях, а о фундаментальном основании самой возможности стать и быть психоаналитиком.

Сегодня мы поговорим о психоанализе как деятельности, ориентированной на другого человека (других людей) и организованной в рамках профессионального сообщества.

То есть с этим люди работают. Есть, конечно же, профессионалы и в области любви, счастья, деструктивности и даже сексуальности, о них мы уже немного говорили, но психоаналитик – это человек, который умудряется работать на всех этих «кнопках». То есть психоанализ – это умение работать и на любви, и на счастье, и на деструктивности, и на сексуальности, и на описанных нами анально-накопительных и анально-продуктивных переживаниях, лежащих в основании любого бизнеса.

В контексте подобного рода «деятельностного» подхода к пониманию природы психоанализа мы сегодня сосредоточимся на субъектной проблематике этой деятельности. Поговорим о том, как психоаналитик себя при этом чувствует; ведь как бы ни пытался он казаться богом, он тоже человек. Он тоже человек, и этот человек, как обычно, уникален, как обычно, несет с собой свое собственное БСЗ (а точнее – куда-то несется последним), основанное на культурно-национальной традиции, на семейной истории, на уникальной модели детства, на особом варианте вхождения в культуру и символического подключения к ней…