Валентина Москаленко - Возвращение к жизни. Как один человек может изменить судьбу семьи

Обычно на консультации я применяю такую тактику. Сначала позволяю клиентке выплеснуть эмоции, затем подтверждаю их уместность в ее ситуации («Да, да, это действительно тяжело, я не знаю, можно ли чувствовать себя иначе в вашем положении»). Выражаю сочувствие («Вы и вправду находитесь сейчас в трудных обстоятельствах. Счастье, что у вас находятся силы все это переносить»).

Тем временем клиентка успокаивается, слезы (они часто льются в кабинете психотерапевта, и это хорошо!) просыхают. Что произошло? А произошло что-то очень важное. Я называю это эмоциональным вытрезвлением. Теперь «на трезвую голову» клиентка включает разум.

Четыре встречи с психотерапевтом имели для Светы следующий результат. Она пришла к выводу, что пытаться изменить маму, доказать, что она не права, – абсолютно тупиковый путь. Желаемого результата не будет. Более того, это путь поражения, а не достижения успеха.

Мы переформулировали цель. Теперь Света уяснила, что ее задача – не изменить маму, а установить с ней более здоровые отношения. Света усвоила, что если она и дальше будет жить, как маятник, между надутым молчанием и горячими перебранками с мамой, их отношения не изменятся. В конце концов, обе женщины застряли в нездоровой ситуации. Важно не упускать из виду, что проблема заключается не в плохих людях, а в непродуктивных правилах, которые они используют, чтобы общаться.

Узнала Света и о том, что взаимоотношения с мамой влияют на ее отношения с мужем и дочерью. Если Света не обретет желанную для нее независимость, отношения с дочкой в будущем будут либо такими же напряженными, как у Светы со своей мамой, либо отстраненными – мать и дочь могут держать эмоциональную дистанцию, прикрываясь завесой вежливости. К следующему визиту мамы Света была готова начать новые отношения, но эмоционально эта задача оказалась такой трудной, что молодая женщина не могла от волнения подобрать слова, когда пересказывала мне очередную сцену.

К третьему дню пребывания мамы атмосфера накалилась до известного уровня. Она критиковала дочь, что та неправильно распоряжается деньгами, а зятю досталось за то, что он не починил забор на даче. С неудовольствием отметила, что внучка «одета в синтетику, а это вредно для здоровья», и подарила ей платье из ситчика, которое сшила своими руками. Свете платье не понравилось, и она забыла поблагодарить маму. Мама обиженно заметила, что ее помощь здесь не ценят. Света и мама уже готовы были разойтись надутыми по своим углам, но на этот раз Света отодвинула обиды в сторону (обида – неконструктивная эмоция) и применила новую тактику.

Она спокойно выслушала все замечания мамы. В основном та говорила о том, как не следует поступать с ребенком, во что следует одевать. Советы правильные, тут и спорить нечего, но в голосе мамы слышался с трудом подавляемый гнев. Голос Светы был спокойным и уверенным (но как трудно это ей далось, никто не знает!):

– Мам, я высоко ценю твою заботу об Анечке. Я знаю, как важно для тебя, чтобы твоя внучка была ухожена. Но есть нечто очень важное для меня. И я хочу тебе сказать об этом… – Здесь Света сделала паузу, она почувствовала леденящий холод в груди, страх, но продолжила: – Видишь ли, мам, Аня – моя дочь. Я прилагаю много усилий, чтобы быть хорошей матерью и чтобы мои отношения с дочерью были хорошими. Мне очень важно осознавать – то, что я делаю для своего ребенка, хорошо для него. Для меня это очень важно. Я знаю, что иногда я делаю ошибки. Я допускаю, что ты тысячу раз права в том, что ситцевое платье лучше синтетического костюмчика. Но сейчас мне нужно утвердиться в том, что я могу заботиться о своем ребенке так, как я понимаю заботу. Это важно и для меня, и для Анечки. Я должна быть уверена в том, что я – хорошая и разумная мать. Помоги мне в этом.

Когда Света закончила, она впервые заметила, что в ее голосе звучала уверенность и зрелая сила. Она впервые почувствовала себя равной с матерью, а не пристыженной маленькой, навеки перепуганной девочкой. Света смогла продолжать:

– Я каждый раз испытываю горькое чувство, когда ты, мама, объясняешь, как мне обращаться с ребенком, или берешь дела в свои руки. Тогда мне кажется, что я ничего не умею, ничего не могу правильно сделать. Это мешает мне чувствовать себя взрослой. Иногда в раздражении мне хочется спросить тебя, уж не считаешь ли ты меня глупой.

После этого наступила гробовая тишина. Мать выглядела подавленной и вот-вот грозила разразиться возмущением. У нее на лице как будто было написано: «Как это так? Яйца курицу не учат!» Света же чувствовала себя так, как будто вонзила матери нож в сердце. Она испытывала боль, вину, тревогу… Затем послышался мамин голос, знакомые нотки гнева и раздражения: