Татьяна Банщикова - Осознанная саморегуляция в управлении агрессией

А. К. Осницким проводится разделение собственно личностной саморегуляции и саморегуляции деятельности. Личностная саморегуляция заключается в определении своего индивидуального места в культурно-исторических традициях, собственных позициях применительно к осуществляемой деятельности. Саморегуляция деятельности раскрывается в предметных преобразованиях и в преобразованиях прилагаемых усилий. Регуляторный опыт хранит информацию о закономерностях организации и реализации различных видов деятельности, этот опыт закреплен в соответствующих знаниях, умениях, переживаниях. Субъективные репрезентанты системы саморегуляции имеются только в регуляторном опыте.

К исследованиям, посвященным саморегуляции личности, можно отнести работу Ю. А. Миславского (1994). Под саморегуляцией личности автор понимает как процесс поддержания общей продуктивной активности личности, так и процесс, захватывающий продвижение человека от «я» наличного к «я» будущему, желаемому. Развитие личности выступает как процесс совершенствования системы саморегуляции личности через изменение, совершенствование ее структурных компонентов и их функциональных отношений. Важную роль в развитии системы саморегуляции играет общение с другими. Причем общение рассматривается не просто как словесное взаимодействие, а как построение и субъектная жизнь значимого другого, включенность этого образа в целостный процесс саморегуляции личности.

На личностном и деятельностном уровне моделирует систему саморегуляции Ю. А. Миславский. В качестве структурных компонентов саморегуляции личности автор выделяет ценности, образ «я», идеал, уровень притязаний, самооценку и самоконтроль, где ценностные ориентации занимают ключевую позицию. Согласно мнению исследователя, эффективное функционирование системы саморегуляции обеспечивает продуктивную или творческую активность личности.

В ведущих научно-исследовательских центра России активно ведутся исследования по проблеме психической саморегуляции. Как было отмечено выше, в лаборатории психологии саморегуляции Психологического института РАО под руководством В. И. Моросановой развиваются взгляды Д. А. Ошанина и О. А. Конопкина; в Институте психологии РАН в работах В. А. Барабанщикова, Л. Г. Дикой, Е. А. Сергиенко развиваются взгляды Б. Ф. Ломова и А. В. Брушлинского. Взгляды Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева, Б. В. Зейгарник и О. К. Тихомирова продолжают свое развитие в исследованиях ученых МГУ им. М. В. Ломоносова – Т. В. Корниловой, А. Б. Леоновой и Д. А. Леонтьева и их учеников.

Рассматривая методологические основания исследования проблемы саморегуляции, можно выделить субъектно-деятельностный подход, в рамках которого К. А. Абульханова (2011, с. 56–73) анализировала проблему психической регуляции деятельности с учетом как конкретных механизмов регуляции, так и общих методологических принципов, прежде всего принципа субъекта деятельности. В системно-деятельностной концепции психической саморегуляции состояний Л. Г. Дикой (2002) саморегуляция рассматривается и как психическая деятельность, и как психологическое состояние. Взаимодействие физиологического, психодинамического и психологического механизмов определяет стратегию и тактику саморегуляции состояния. Оптимальный стиль саморегуляции функционального состояния складывается из совокупности природных свойств и сложившейся в течение жизни системы приемов и способов саморегуляции состояния. В контексте системно-субъектного подхода Е. А. Сергиенко (2009) отмечает, что субъект, опираясь на свои индивидуальные ресурсы, формирует паттерны поведения, направленные на достижение цели. Регуляторной характеристикой данного процесса выступает контроль поведения. Контроль поведения включает три ключевые субсистемы: когнитивный контроль, волевой контроль и эмоциональную регуляцию, в итоге образуя индивидуальный паттерн саморегуляции. Волевая саморегуляция поведения, как контроль человека над своим поведением, как процесс преобразования непроизвольных психических процессов в произвольные, рассматривается в концепциях Л. П. Басова, А. В. Быкова, В. А. Иванникова, В. И. Селиванова, Т. И. Шульги и др.

Востребованность включения проблемы саморегуляции в более широкий контекст взаимодействия человека с миром обосновывается Д. А. Леонтьевым (2011). Автор считает, что в понятии саморегуляции заложен «мощный категориальный, даже парадигматический потенциал, и экспликация этого потенциала понятия саморегуляции, понимаемого как общий объяснительный принцип, позволяет прийти к далеко идущим выводам, важным для психологической науки в целом».