Нина Сланевская - Нейронаука о силе мысли

Потоковое состояние, согласно Чиксентмихайи, требует определенного мастерства и соответствующей задачи, то есть потоковое состояние возникает при определенном уровне мастерства и при определенной сложности поставленной задачи, причем сложность задачи должна соответствовать уровню мастерства (Csikszentmihalyi, 1997). На схеме это выглядит следующим образом:

Рис. 2. Творческий поток. 5 5 На основе Чиксентмихайи (Csikszentmihalyi, 1997).

Потоковое состояние требует высокого уровня мастерства и высокой сложности задачи для данного уровня. Если мастерство высокое, а уровень задачи низкий, то потоковое состояние не возникнет, вместо этого возникнет состояние расслабления. Если уровень мастерства низкий, а уровень задачи высокий, то вместо потокового состояния будет наблюдаться состояние тревоги. А если уровень мастерства низкий и сложность задачи низкая, то возникнет состояние апатии.

Бехтерева подтверждает мысль Чиксентмихайи об особом эмоциональном фоне в момент творческого потока: «Однако на основе физиологических данных создалось впечатление, что вызванные в нашем эксперименте эмоции – были чужеродны творческому процессу. (…) При творческом процессе развивается свое, особое эмоциональное состояние, в данный момент и именно этому процессу присущее» (Бехтерева, 2008: 360).

Бехтерева анализирует условия, при которых она сделала свои открытия (здесь приводятся только два случая), то есть сопутствующие условия перед творческим озарением (Бехтерева, 2008). Эти гипотезы затем превратились в теории и использовались в медицинской практике.

Гипотеза 1. «Устойчивое патологическое состояние со своей матрицей в памяти и реакциями, его поддерживающими, как важный механизм адаптации при длительно текущих болезнях» (Бехтерева, 2008: 262).

Накануне она была раздражена ситуацией со своим бывшим соавтором по поводу авторства идей в статье, что было не в первый раз за 6 лет сотрудничества. Она решила взять в соавторы другого врача-нейрохирурга и не использовать никакой клинический материал своего бывшего соавтора. Она думала в этот момент о том, почему так сложно лечить хронические болезни, и создается впечатление, что больной как бы сопротивляется лечению. «Не то, чтобы уж всерьез я злилась – не в первый раз, но все-таки, сев за стол, не была образцом миролюбия. И вдруг – понимание (идея!) пришла в голову буквально „ниоткуда“, с ощущением удивительной, неправдоподобной простоты решения» (Бехтерева, 2008: 263). После этого, не доверяя себе и такой легкости открытия, она дала прочитать текст своим коллегам, чтобы узнать, не пришла ли ей эта идея из уже прочитанной литературы и не писал ли об этом кто-то еще до нее. Коллеги подтвердили, что авторство гипотезы принадлежит ей. Бехтерева полагает, что сработало интуитивное мышление, опирающееся на выведенные и не выведенные в сознании исследовательские факты, если мыслить в рамках материалистической идеологии.

Гипотеза 2. «Мозг обеспечивает мыслительную деятельность системой с жесткими (обязательными) и гибкими (переменными) звеньями» (Бехтерева, 2008: 266).

Бехтерева готовилась к выступлению на семинаре. Фон настроения был «мозаичный, позитивно-негативный – в целом выше обычного уровня» (Бехтерева, 2008: 265). Позитивный, так как было желание выступить, а негативный, так как раздражал один научный сотрудник, который доминировал и терроризировал всех своим бойким избирательным цитированием философских текстов на всех семинарах. Она хотела положить этому конец, чтобы он таким образом не утверждался за счет других, которые были намного лучше его в науке, но терялись от его бойкого цитирования. Бехтерева вспоминает, что несмотря на то, что у нее было много материала для доклада, что-то ее все-таки беспокоило, поэтому-то она, вероятно, все время так раздраженно думала об оппонирование этому сотруднику. Очевидно, не было баланса между позитивной частью, то есть собранным материалом исследований, и негативной (наступательно-оборонительной, «воинственной»), то есть готовностью четко сформулировать обобщение своих исследований для победы над тем сотрудником. И вдруг опять, как и в предыдущем примере, буквально ниоткуда, в голове появилась стройная формулировка гипотезы (Бехтерева, 2008: 266).

Она допускает, что хоть формулировки этих двух гипотез пришли как бы «ниоткуда», но до этого было понимание работы механизмов мозга, умение обобщать материал и делать логические выводы. Размышляя об этих и других своих открытиях, Бехтерева пишет, что состояние неожиданного прозрения и открытия ей напоминает гипноз, в том числе и гипноз без речевого компонента. В гипнозе человек начинает принимать информацию от гипнотизера безоговорочно, как гораздо более важную, чем свое знание и свои решения. Это есть проникновение и освоение индивидуумом чужих мыслей, желаний, приказов. «Разумного объяснения гипноза нет, но факт есть и используется» (Бехтерева, 2008: 270). В учебниках говорят, что под гипнозом человек все-таки не переступает каких-то крайних барьеров, но так ли это? Прием мыслей от гипнотизера аналогичен приему идей от Высшего Разума при научном открытии (Бехтерева, 2008). Одних знаний и склада ума недостаточно. Нужно определенное психическое состояние, как бы состояние готовности к такому приему для того, чтобы сделать открытие. Причем такое состояние не слишком отличается от нормы. И не следует слишком сильно хотеть, иначе эмоции помешают быть настроенным на прием и стать оптимальным детектором истины. «Мозг – это что-то вроде сенсорных входов „души“, не имеющей способности к влиянию в нашем пространстве, не имеющей, таким образом, выходов. Может ли в этом случае идти приобретение способности к действию тоже через мозг?» (Бехтерева, 2008: 271). То есть с помощью физического мозга человек реализует в физическом пространстве идеи, принятые от Высшего Разума и то, что происходит у него в душе.