Элена Греко - «Шел Господь пытать…»

Иначе с чего бы мне говорить о тебе

В третьем лице

И стесняться назвать?..

Я устраивала ему почти молчаливые – косвенные, намекательные, насупленные – истерики про то, что он меня не хочет видеть, ушел в свои расчеты, формулы, разработки и тому подобное. Я ревниво относилась не только к его женщинам, но и к этим его увлечениям. И к его отдыху. И к его жизни вне меня. Понятно, что «мы так не договаривались»: таких синкретических типов, как протогонный космогонический Эрос, «разделить» на отношения не представляется возможным. Его совино-свинцовые стрелы равнодушия наряду с золотыми любовными мелькают вокруг и попадают как в вас, так и в него самого… Завел как-то раз свою песню о том, что ведьма, видите ли, «сбывает» мир, а волшебница позволяет ему сбываться… Грош цена этому волшебничанию – в конце концов вспылила я, – если оно ни на что не влияет! Твой волшебник – полный ноль!…

Я иногда скучаю по нашему соединению. По встрече.

Скучаю по Встрече.

Хочу заслушать. Засмотреть. Впитать искристое, живое, явленное и ясное…

Чистоганом!

Из «ты есть, я хочу что-то… вместе с тобой, чтобы мы что-нибудь… вместе».

Потом тоска присоединяется, «помогает» с проекциями.

«Андрей-ты-меня-бросил» *.

«Ах-Ольга-ты-меня-не-любишь» **.

«Ты-меня-больше-не-любишь-оно-меня-больше-не-греет» ***.

И тогда – грустно.

А когда грустно – проявляюсь криво, публично, иногда вообще лобовой атакой.

Получаю… смертельный игнор.

Тошнотворный.

Ибо не фиг мне такой быть!

И это еще тошнотворнее.

Ибо не фиг лечить меня!..

И тогда наступает злость. На ней эмоциональная цепочка замыкается. Злость сублимируется: «удалю-гадостный-фейсбук», к примеру. Затем наступает пауза – точнее, всасывание в жизненный поток, отсрочка перед новым витком. А потом что-то – что угодно: внезапный весенний воздух в середине зимы, фото, упоминание – открывает потайной сосудик с соскученностью. Сосудик тяги.

И цикл начинается снова. Тихая радость, наполненность образом, «Mемори» из «The cats», а чуть тронуть – а не трогать вовсе пока не получается! – осадок взбаламучивается, затемняет дурацким «наигрался», «разочаровался», «я не нужна»… Там обидно и немного страшно. И я вновь совершаю попытки проявиться косвенно или как-то хитренько. Страх отсутствия реакции, внутри этого отсутствия – приговор какой-то, а ну и угроза предполагаемой внутренней досады и неприязни: «вот приебалась, сцука, давно пора понять дуре, что ее не надо, перебор!» – и осаживаюсь: неужели я так о себе могу?! Это же я – о себе?! Как будто знаю, как будто – проницательная… Связано это с молчанием и не-движением мне навстречу или, напротив, молчанием глазируются, блокируются эти мои домыслы?… Как мне понять, не проверив?

А как проверить? Обратиться?

Я боюсь.

Я маленькая и бедненькая.

Очень счастливая и очень уязвимая.

Хрупкое счастье. Хрустальное. Звонкое.

Мне грустно. Меня как будто боятся, это страшно.

Опять осаживаю себя: позвольте, я сама так решила? Ну, что меня бояться? Такая я страшная – даже когда ведьмочка! – для Vlad-Blood, чудовищной вампирической княжеской лапочки?… Вот оно: оценка по себе, из своего сценария, стереотипа, суеверия. Разница между верой и суеверием в том, что второе – наносное, непрожитое, кольчуга, в мирное время ставшая клеткой. Защищало – теперь ограничивает.

Надо ли что-то делать?…

Он обещал мне еще много взлетов, утешая и притормаживая меня уверениями, что все дело случая, что Встречи – они сл У чайные. Рядом с выбором.

И… не выбрал, похоже.

Лет-то уж сколько прошло! А он радуется новым связям, о чем весело трещит в любимой социальной сети.

– Зачем он тебе?

Раньше я знала корыстную причину так называемой созависимости: свою состоятельность легче доказывать извне, подтверждаться , отражаясь в качественном зеркале. Это успокоилось почти, распылилось, песчинки забились кое-где, но галочка приоритета снялась: я точно есть, Я – Есть – со своей ценностью, уникальностью, контрастностью и поэтическим нервом. Оцениваемая или нет. Поверила!

И стала больше скучать и грустить. Светло и беспомощно. Не хочется оппонировать, хочется поддерживать диалог. И боязно от молчания. Морозно. Я не жалуюсь, сказал пегасик Иа. Я в нежности невыданной.

Не выдала. Как передать, с какой оказией?..

Ракушку прячу. И нежность.

Такое бывает порой настроение. Находит – отливает…

Как-то утром подумала, что можно что-то сделать. Написала ему.