Мария Чебан - Искренне и нежно - заметки о вере и любви

Но однажды в твоей жизни появляется особенный друг. Тот, с которым так хорошо говорить, что хочется растянуть разговор на несколько вечностей. Чья ладонь такая тёплая и родная, что не хочется выпускать её ни на минуту. Тот, с кем хочется сидеть у костра всю жизнь.

***

Целомудрие в отношениях до брака – это предотвращение пожара.

Между вами возникают все возможные на земле притяжения. Ваши души и тела готовы сплестись в унисон, но вы – бездомные скитальцы. Стены вашей крепости, защищающей от сквозняка любопытных взглядов, ещё не воздвигнуты. И как бы ни были желанны объятия, вы стоите друг перед другом на расстоянии вытянутой руки.

А если кто-то, на секунду забывшись, переступает невидимую черту, то другой бережно останавливает его:

– Поверь, для меня нет ничего желаннее жизни с тобой. Но мне невыносимо думать, что эти взгляды станут смотреть на тебя осуждающе. Я никому не позволю смеяться над тобой. И сам никогда не посмеюсь. Я хочу сохранить твою тайну. Я хочу уберечь тебя от боли. Я хочу подарить тебе сказку.

Вы счастливы от встречи и несчастны от разлук. Вы, любящие до несвойственного жадной страсти разумия, бережёте друг друга от пожара. Вам до смешного мало сгореть до тла! Вы хотите долгую и счастливую жизнь с вдохновляющей работой и собранной за большим столом семьёй.

Вашему огню нужны стены. Не чтобы заточить в тюрьму, а чтобы защитить от ветра.

***

Целомудрие в браке – это поддержание огня.

Вероятность, что порыв страсти сожжёт вас до тла, уходит в прошлое. Костёр любви горит ровно, утешая и согревая не только вас, но и собравшихся вокруг детей и друзей.

Вы, как и мечтали, идете по одной тропинке, ведя разговор длинною в несколько вечностей. Ваши дни проходят в радостном труде собирания ветвей для очага.

Вы знаете страшную историю о том, что бывают лживые наваждения, когда чужой костёр начинает казаться лучше своего. Заболевший наваждением берёт голыми руками свою половину горящих дров и переносит их к другому кострищу. Несущий обжигает свои руки и сердце. Оставшийся пытается поддерживать огонь, но некогда устойчивая конструкция поленьев рушится. Плачут дети, оставшиеся без света. Мёрзнут друзья, оставшиеся без тепла.

Вы бережёте костёр любви, радуясь, что заложенная Богом сила приносит удивительный плод. Как закалившееся мужество служит опорой и защитой. Как расцветшая женственность дарит утешение и покой.

***

Целомудрие – это когда тебе хватает мудрости не разбиться на осколки.

Знаешь, друг, раньше во мне жили слова «грех» и «нельзя», а теперь они заменились на «несчастье» и «больно».

Раньше я бы сказала: «Жаждешь запретной любви? Нельзя. Всё-таки решил в неё нырнуть? Грех». Теперь я говорю: «Жаждешь запретной любви? Как же ты одинок и несчастен. Всё-таки решил в неё нырнуть? Как же тебе больно и тошно от самого себя».

Раньше я думала, что Бог, живущий на небе, ревнует к нашему земному счастью. Иначе зачем Ему заточать сладкие поцелуи в оковы тяжеловесных обязательств? Почему Он не одобряет такой романтичный выход в окно, когда все они, стоя у гроба с белыми розами и трагичной музыкой на фоне, наконец-то оценят четырнадцатилетнюю меня по достоинству? Почему Он отвлекает меня от прогулок и фильмов, заставляя произносить непонятные по грамматике и смыслу слова? Или какое Ему дело до съеденного мной в пятницу мороженого?

Теперь я знаю, что поцелуи человека, не готового тебя приручить, оставляют на коже ожоги. Что после выхода в окно остаётся кровавая лепёшка на асфальте и несмываемое многолетними слезами горе ни в чём не виноватых людей. Что молитва – это свидание с Любящим, который печально и терпеливо ждёт, когда Его назовут Любимым. А что до мороженого… Впрочем, заболтались мы тут с тобой.

В общем, друг, я не хочу грешить. Не потому, что «Бог накажет» или «в аду горячие сковородки». Просто мой опыт говорит, что христианство – это разумно и счастливо. Вот и всё.

Ты приходишь ко мне с расправленными плечами и аккуратной причёской. Открываешь книгу, в которой чёрными буквами по белой бумаге написано о том, как должно быть. Начинаешь читать. Я, сгорбившись и запустив пальцы в запутавшиеся волосы, слушаю твой спокойный беспристрастный голос.

Ты говоришь, что всё должно быть правильно. И я соглашаюсь: как же ещё, если не правильно? И ты, одобрительно кивнув, продолжаешь. Читаешь Символ веры, цитируешь отцов, ссылаешься на катехизис. И я соглашаюсь: хорошие источники, достойная аргументация, кристально-точная логика.