Генри Ким - Четыре серых цыпленка Мистера А

Его клюва я не боялся: как и у любого другого мальчишки, мои руки были все в порезах и волдырях от крапивы. Радуясь добыче, я выбрался из клетки, плотно её закрыл, удивившись, что курицы даже не смотрели на меня: они выбрались в центр, к кормушке, и принялись искать на земле зерно, будто бы не замечая пропажи, – и направился к повесившему уши Тайсону. Маленькое серое сердечко маленького серого комочка быстро-быстро стучало в моём кулаке. Никогда бы не подумал, что пульс может быть таким частым. Мягкий клювик бился о толстую покарябанную руку и всё-таки смог меня ущипнуть. Обиженным взглядом я посмотрел на цыплёнка и, подойдя ближе к будке, с удовлетворением швырнул его псу на растерзание.

И в тот момент, когда маленький серый цыплёнок коснулся земли, когда он перестал падать, пытаясь махать крыльями, случилось то, чего я никак не мог ожидать. Момент, запомнившийся на всю жизнь, момент прояснения, момент истины.

Бум!– помню, как в голове раздался взрыв.

Я ни разу не видел своего пса таким. Тайсон приподнял голову с земли, но не стал вести себя как добрый, милый сердцу лохматый друг, не стал резвиться, махать ушами, ласкаться. В одно мгновение он превратился в ощерившегося монстра и бросился на цыплёнка.

Бум!

Действительно, бросился, действительно, стал монстром, мой лохматый добряк!

Бум!

Любимый пёс топтал лапами максимально некрасивого цыплёнка.

Бум!

Взрывы внутри головы пронзали мою нервную систему будто отравленным клинком, ноги резко подкосились, и я схватился за забор, чтобы не упасть. Пыль не успевала оседать на серый беспомощный комочек того, что могло когда-то вырасти петухом или курицей, она клубилась под собачьими лапами, и на долю секунду я даже подумал, что это туман. Потому что всё было в тумане. В тумане я видел рычащего пса, который больше не хотел есть. Он хотел убивать.

Моё лицо исказилось, на голове, по ощущениям, встали волосы, и от мурашек по черепу стало больно. Я заорал так, будто заживо съедали меня, и одновременно заплакал. Я второй раз попытался поймать цыплёнка. Точнее, я подумал об этом, но сделать ничего не мог – Тайсон рычал и не подпускал близко. Очень опрометчиво пытаться забрать ужин у голодного пса.

В его зверских глазах я должен был прочесть благодарность.

В моих обезумевших глазах кто-то должен был увидеть причину. Зачем?

Я не знал.

Что происходит?

Я не знал.

Я был самым растерянным шестилетним мальчишкой в мире, в одну секунду потерявшим все свои знания о сущем и его обитателях, максимально беспомощным жалким существом. Пока не увидел палку. Как обезьяна, зародившая цивилизацию, я ощутил чуть ли не испуг, чуть ли не отвращение, когда взял её в руку, и сразу чуть не выронил. Когда я стал замахиваться, все мысли из головы исчезли, будто я потерял личность, перестал понимать, кто я.

В моих растерянных глазах кто-то должен был увидеть смысл.

Схватил палку, замахнулся, ударил пса, она отлетела, он ощерился, маленький мальчик испугался, схватил снова, замахнулся, зацепился за штанину, порвал, зашатался, упал.

Спустя двадцать с лишним лет я не могу осознать, что я тогда чувствовал, хоть и просматривал эту историю у себя в голове тысячи раз, – так много в ней намешано эмоций. Отчётливо помню, что маленький мальчик чувствовал себя ужасно неловким, будто впервые поселился в своём теле. Отчётливо помню, что взгляд терялся, дыхание рвалось, тело стало ватным и непослушным, как случается, когда пролежишь долгое время в ванне с горячей водой. Отчётливо помню, каким неравномерно тяжёлым казался конец палки, действительность кренилась с каждым поворотом головы, но всё же маленький мальчик смог несколько раз взмахнуть палкой перед носом пса.

Сознание резко вернулось, и я выронил палку, но продолжал отгонять Тайсона руками – сквозь истерику, сквозь панику, пока цыплёнок ещё хромал и шевелился.

Господи, как я орал! Как вопили клетки моего тела, моего мозга, наказывая меня болью по всему телу! Я же хотел сделать доброе дело! За что со мной так?!

Кажется, я упал на колени. Кажется, я смог отогнать пса. Смог спасти из когтей монстра того, кого я отдал ему на съедение. Монстр прыгал из стороны в сторону, свирепо рыча, но всё же выпустил добычу из пасти. Монстр отошёл. Кажется, попытка улыбки появилась на моём лице (такие бывают после инсульта), как будто я сделал что-то важное. На земле лежал пыльный мёртвый цыплёнок.

Кидая цыплёнка собаке, я совсем не думал о таком, не представлял себе такого. В остановившемся моменте у меня не было ни эмоций, ни чувств. Ошеломлённый десятый раз за несколько минут, я стоял перед пыльным серо-жёлтым трупиком. На нём практически не осталось перьев, и лапка неестественно торчала в сторону. Подумайте, каково ребёнку впервые увидеть смерть? А теперь удесятерите боль осознания – ведь именно он принёс эту смерть.

Читать дальше