Ирина Млодик - Девочка на шаре. Когда страдание становится образом жизни

Впрочем, социальный и сословный статус всегда имел значение. Более привилегированные классы воспитывали своих детей, с одной стороны, в подчинении традициям, но с другой – в значительно большем уважении к собственным потребностям. Им с малолетства прививали правила поведения в обществе, их учили гувернеры, родовая, дворянская или офицерская честь были не просто словами. Крестьяне и рабочие были вынуждены терпеть лишения, не иметь возможности учиться, много работать, и опыт, который они передавали своим детям, – это опыт тяжелого труда с ранних лет, измождения, лишений, ограничений и страданий. Им и передавался мазохистический опыт возвышения за счет способности переносить страдания и ненависти к своим мучителям.

Дворянство имело многое (титул, собственность, владения, прислугу, средства к существованию, возможности и т. п.), крестьянство же жило в лишениях. Опыт ценить, уважать, иметь закреплялся у одних, опыт быть лишенными, страдать, ненавидеть – у других. У меня нет идеалистического представления о том, что у привилегированных слоев общества не было проблем, в том числе психологических. Безусловно, были, иначе революционные события 1917 года были бы невозможны. Но если смотреть на эти два слоя лишь с точки зрения формирования садо-мазохистического механизма, то очевидно, что для низших слоев общества он был более характерен.

Революция, перевернув все с ног на голову, смела и истребила одних и «поставила у руля» других. Мазохистический механизм стал ведущим и во власти: молодая страна проходила через череду внутренних и внешних войн, голода, лишений с типично мазохистическим посылом к своему народу: «надо потерпеть ради светлого будущего», наступление которого все время откладывалось. И народ терпел. Внутренние садистические механизмы (голод, репрессии, тюрьмы) нам хорошо известны из нашей трагической истории.

Остатки «буржуазного» желания иметь, ценить, приращивать, богатеть, думать о себе, о наследстве для своих детей – объявлялись вражескими и истреблялись. Думать о ком-то другом (о партии, народе, всемирной революции, коллективе) – поддерживались и закреплялись. Ощущение собственной неценности, приниженность, функциональность, конформизм и желание служить кому-то становились тем, что следовало иметь, чтобы выжить.

Психика перестраивалась, переходя от «можно», «имею», «хочу», «о себе» к «нельзя», «отдаю», «отказываюсь», «о ком-то». Власть, быстро перешедшая от гуманистических идей (все для народа) к управлению, замешенному на страхе перед внешней угрозой, а позднее – к циничному управлению идеологией, всегда ждала ответного уважения и подчинения. И естественно, его не находила. Советский народ, разоблачив своих тиранов, прежде идеализируемых, мирился со своими правителями, через анекдоты проявляя свое истинное отношение. Неуважение стало взаимным.

Только таковым оно и может быть. Бесполезно требовать уважения, если оно не взаимно. Если ваши дети, ученики, сотрудники проявляют к вам неуважение, проверьте себя на степень вашего гуманизма.

Итак, на мой взгляд, уважениемможно назвать:

– обоюдные чувствительность и корректность, проявленные в отношении ваших и чужих психологических и телесных границ, включая аудиальную составляющую (громкие музыка, шум, разговоры по телефону), обонятельную (тяжелые и интенсивные запахи), осязательную (слишком близкое расстояние);

– своевременное (отсутствием чего грешат многие наши системы), но не чрезмерное (чем изобилует наша агрессивная и навязчивая реклама) информирование (что произошло, где находится, как пройти, кто за что отвечает);

– способность ценить чужое время – не опаздывать на встречи, не занимать время разговорами о себе, своих делах и бедах, не осведомляясь о том, готов ли собеседник посвящать вам свое время;

– не навязываемое общение;

– предложение, а не навязывание своей помощи, присутствия, участия, благотворительности;

– прямой контакт, исключающий манипулятивное поведение, непрямое, нелегализованнное желание использовать другого;

– естественная готовность взять на себя ответственность за самолично причиненное неудобство, ущерб, за ошибку;

– разрешение себе и другому иметь мнение, позицию, взгляды, убеждения и заблуждения;

– умение корректно обходиться с чужими и своими желаниями и нежеланиями, возможностями и ограничениями, чувствами и мотивами;

– способность быть понимающим и внимательным к различиям и уникальности личности другого, вне зависимости от его возраста, социального положения, статуса, этнической и национальной принадлежности, профессии, рода занятий и воззрений;