Ирина Млодик - Девочка на шаре. Когда страдание становится образом жизни

Сейчас эта малогабаритная квартира была больше похожа на склад безделушек после урагана. Впрочем, в большой комнате, еще пахнущей лекарствами, был идеальный порядок. Очевидно, что мама была требовательна к чистоте, которая безукоризненно поддерживалась в ее пространстве. Маленькая же комната, кухня, прихожая были завалены вещами, носками, старыми велосипедами, игрушками, яркими безделушками, густо обросшими пылью. Стало понятно, что маленькому, шустрому обладателю чудесных ямочек на щеках было невозможно не то чтобы поиграть, даже двинуть своим детским плечиком без риска уронить или расколоть что-нибудь из бесчисленного разнообразия экспонатов интерьерного китча разных эпох, включая «хрустальный» период семидесятых.

Ленка, несмотря на мой твердый отказ поужинать, готовила «богатые кальцием» сырники, которые почему-то отказывались нормально жариться и заполняли странным чадом всю кухню. Вовка крутился под ногами, натужным ревом демонстрируя, как именно должны проходить настоящие гонки грузовых машин, пес, неизвестной мне породы, громким лаем сопровождал особенно резкие развороты. Из комнаты доносились вопли монстров из компьютерной игрушки и крики братьев, борющихся за вожделенный компьютер. Все это вкупе с непрерывной Ленкиной речью составляло слегка сюрреалистический звуковой фон, в котором желание оглохнуть казалось наиболее спасительным.

– Вов, для твоих грузовиков здесь не мало ли места? Может быть, тебе пойти в бабушкину комнату, там их можно было бы испытывать на длинных трассах? – в конце концов не выдерживаю я. Красноречивый возмущенный Ленкин взгляд сопровождается воодушевленным Вовкиным возгласом:

– Нет, в бабушкиной комнате нам нельзя! Бабушка любит, когда тихо.

– Но…

– Да, нельзя! – говорит Ленка, не отвлекаясь от чадящих сырников. – Играй здесь.

– Но почему, Лен? Ведь комната же теперь свободна. Он никому не помешает. Ты что же, из маминой комнаты мавзолей сделаешь?

– Нет, пусть здесь играет, здесь он на виду.

Ленка кладет стопку подгорелых сырников в центр стола и отдает команду, извлекая из недр старых кухонных шкафов разнокалиберные кружки в советский цветочек:

– Всем марш на кухню – питаться!

Призыв почему-то не производит должного воздействия на домочадцев. Только пес радостно подруливает к своей миске, в которую Ленка наваливает пару сырников, слегка размятых вилкой. Несмотря на то что чай уже разлит по кружкам, мне и всем остальным выдано блюдце для сырников, креманки и разложенное в них клубничное варенье заполнили все пространство на столе, желающих начать трапезу не прибавляется.

– Всем есть, я сказала!

И снова никакой реакции. Вопли за стенкой и гонки по кухне даже не собираются входить в заключительную стадию. Риторический возглас: «Сколько мне еще повторять?!» и серия щедро розданных всем, за исключением меня, подзатыльников наводят порядок: семейный ужин начинается. Для меня остается загадкой, как мы (трое детей, двое взрослых и одна немаленькая собака) умудряемся разместиться на кухне, где даже одной хозяйке тесно, но зато хотя бы ненадолго воцаряется что-то наподобие тишины, только слышно, как чем-то воодушевленный пес бьет хвостом по линолеуму.

– Опять клубничное, я не хочу-у-у, – начинает ныть Вовка, пытаясь отставить свою креманку с вареньем.

– Ешь, я сказала, никаких «не хочу»! – Ленка сурово двигает ее назад.

– Я тогда буду без варенья, – снова ноет Вовка, – лучше просто с сахаром.

– Вот еще! Сахар – вредно! А в варенье – витамины! Ешь с вареньем и не капризничай! Постыдился бы, у нас гости!

– Да ладно тебе, – пытаюсь вступиться я, – какие в этом варенье витамины, Лен, они же погибли смертью храбрых еще прошлым летом.

Вовка начинает хихикать и тут же снова получает подзатыльник.

– А сама-то чего не ешь? – спрашивает Ленка. – Давай ешь, время ужина.

– Да я не хочу, я же с Аликом в кафешке встречалась, там и поели.

– Это когда было, а сейчас уже ужин, к тому же сырники – это полезно. Ешь давай.

Я пробую черный горелый кругляшок, он оказывается кислым внутри, со странным привкусом. Я начинаю понимать Степкину решительность, с которой он отклонял любые попытки кормить его Ленкиной стряпней.

– Ты не пробовала, Лен, добавлять в них немного ванилина и соды, а то, похоже, творог слегка кисловат?

– Конечно, кисловат, творог я еще дней пять назад купила, он скис, я поэтому сырники и сделала.

– А почему тогда ты пять дней назад не сделала из него сырники, пока он еще не был таким кислым?