Андрей Курпатов - Пространство мышления. Соображения

Это сложно так думать, что не бывает нескольких разных реальностей (как это, конечно, нам представляется), но только одна, причем одна и та же. Ведь все, что я сейчас перечислил, объединено ситуацией – положением, как бы сказал Людвиг Витгенштейн, всех вещей, имеющих отношение к данной ситуации. Причем никому весь список этих «вещей», разумеется, неизвестен, но в этом и состоит природа реальности – того, что происходит на самом деле, и того, о чем мы можем лишь строить какие-то свои представления. Именно так об этом и следует думать.

Причем это «следует» – даже не фигура речи, это именно правило, по существу – «принцип дополнительности» Нильса Бора. «С одной стороны, описание нашей мыслительной деятельности требует противопоставления объективно заданного содержания и мыслящего субъекта, – говорит Бор и уточняет: – А с другой, как уже ясно, – нельзя строго разграничить объект и субъект, поскольку последнее понятие также принадлежит содержанию» [22].

Иными словами, вводя наблюдателя, мы неизбежно превращаем реальность в некую несложимую теперь абстракцию – реальность как таковая («территория») начинает как бы противостоять в нас представлению наблюдателя о ней («карта»). Но правда в том (хотя ее и нельзя вообразить, но можно реконструировать), что наблюдатель есть такая же часть этой реальности, поэтому никакого разделения на самом деле тут нет, и ткань реальности нигде не рвется, хотя нам – как наблюдателям – этот разрыв кажется совершенно очевидным.

Грубо говоря, мы в некотором смысле физически неспособны представить себе, как нечто одновременно демонстрирует качества корпускулы и волны, но и «корпускула», и «волна», и «качества корпускулы», и «свойства волны» – это лишь интеллектуальные объекты, которыми пользуется наблюдатель для представления реальности, которую он иначе представить себе не может. То, что реальность по-другому ему не представляется, – проблема наблюдателя, а возникает она лишь потому, что он наделил себя соответствующим статусом – «наблюдателя» («субъекта»). Не выделяй он себя из реальности, никаких парадоксов и не обнаружилось бы. Впрочем, тогда бы он уже и не был «наблюдателем».

Возвращаясь к терминологии методологии мышления, можно сказать и так: граница действительной реальности и мира интеллектуальной функции умозрительна, она видится нам, наблюдающим эту границу из своего индивидуального мира интеллектуальной функции, поскольку мы наделены этим статусом: «тот, кто строит представления о реальности». То есть мы не можем видеть реальность как таковую (мы всегда будем иметь дело со своими представлениями о реальности), но мы при этом находимся в реальности, то есть наш контакт с реальностью, если так можно выразиться, на самом деле никогда не прерывается. Более того, мы и есть эта реальность – главное не смотреться в зеркало, в котором мы обнаруживаем симулякры реальности (наши представления), обусловленные нашими целевыми установками.

Впрочем, невозможность представлять реальность («видеть реальность») не означает отсутствие возможности специфическим образом ее думать, в чем, собственно, и заключается суть методологии мышления. Людвиг Витгенштейн говорит, что «мир» состоит из «фактов», а «факты» – суть все возможные отношения вещей (объектов, предметов). Поэтому, если мы намерены думать «мир» (реальность), то думать нам надлежит не вещи, не объекты, не предметы (то есть интеллектуальные объекты), а отношения вещей – то, что в некотором смысле есть между этими вещами [23]. И да, если думать отношения вещей – «факты» самой интеллектуальной функции, а не вещи как таковые (интеллектуальные объекты), то, конечно, естественные для такой ситуации противоречия и сложности уже не являются непреодолимыми.

Проблема «многих реальностей» обусловлена тем, что мы в своем сознании подменяем само наше мышление как таковое (работу интеллектуальной функции) его продуктами, результатами этого мышления (интеллектуальными объектами). Мы, можно сказать, пропускаем процесс нашего мышления, не замечаем его и сразу вытаскиваем на поверхность осознания результат работы интеллектуальной функции. Но этот результат всегда уже есть некое представление, карта территории, а не реальность. Последняя открывается нам только в отношении вещей – «фактами», которые нам и надлежит думать (где «думать» есть непосредственная работа интеллектуальной функции, а не типичная для таких ситуаций интеллектуализация – объяснение непонятного понятным).