Ольга Хухлаева - Кризисы взрослой жизни. Книга о том, что можно быть счастливым и после юности

Нет, поскольку в традиционной культуре детский и взрослый статусы были, как правило, четко разделены и точно определены, а переход от одного к другому происходил достаточно резко. Существовали обряды, оформляющие этот переход, получившие название обрядов инициации. Можно сказать, что инициации являлись своеобразными формами проверки – способен ли подросток выполнять необходимые данному обществу социальные функции взрослого человека?

В разных культурах обряды инициации сильно различались и по срокам проведения, и по форме, и по содержанию. Более того, инициация могла быть однократной или двукратной, когда ребенка сначала посвящали в юношеское состояние, а потом, с использованием уже других обрядов, – во взрослое. Однако структура инициационных обрядов была общей. В них всегда присутствовало первоначальное символическое лишение входящего в новую взрослую реальность человека признаков прежнего состояния, а затем наделение его новыми признаками. Практически во всех подростковых обрядах была задействована символика смерти (и нового рождения), а также символика сексуального и священного. Рассмотрим сначала специфику проявления этих таинств в инициациях мальчиков.

Мальчики обычно ждали инициаций с нетерпением и отвагой. А взрослые относились к этим обрядам с глубокой серьезностью, воспринимая их как ответственную и важную часть жизни общества. Во время испытаний, однако, мальчики вели себя по-разному. «…Большинство держалось стойко, но некоторые кричали и плакали или даже пытались убежать и скрыться в лесу. (Известны случаи, когда ненадолго это удавалось.) Некоторые проявляли апатию, что, кстати, также могло быть воспринято как слабость» (Этнография детства…, 1983. С. 52). Однако, несмотря на страхи, все подростки обычно принимали участие в инициациях, потому что не пройти их означало не получить статус взрослого и лишиться соответствующих прав.

У народов яо (Мозамбик), к примеру, мужчина, не прошедший инициации, не имел права участвовать в разговорах взрослых, в похоронах, в определенных танцах, а женщины отказывались выходить за него замуж. Имя Вангаумбала – «человек, не прошедший инициации» – являлось у яо страшным оскорблением.

В любой инициации, как уже говорилось, присутствовала символика смерти и нового рождения. Применительно к подростковой группе эта символика проявлялась следующим образом. Обычно любая инициация подростка начиналась с его отделения от семьи и уединения в хижине или в лесу, как правило, ночью. Лес при этом символизировал потусторонний мир, а хижина и темнота – зародышевый тип существования не только на индивидуальном, но и на космологическом уровне. Подразумевалось, что через отделение происходит символический возврат подростка к состоянию первичного хаоса, отсутствию формы.

Символика смерти проявлялась и в придании подростку внешнего сходства с покойником: натирании его черным или белым порошком, укладывании в свежевырытые могилы или ритуальном оплакивании матерью. К примеру, мальчики шли в хижину, откуда выбрасывались разные тряпки, сыновья громко кричали, а матери их оплакивали.

Как правило, в инициации включались те или иные физические испытания, например, нанесение повреждений (татуировок, надрезов), ампутация кусочков пальцев, зубов и т. д.

Символика нового рождения также присутствовала в различных формах, например, в придании мальчикам сходства с новорожденными. Подростков могли кормить как младенцев, заворачивать в шкуры животных. Нередко мальчикам давали новые имена, что символизировало их перерождение, знаменовало вступление в новую социальную роль. Иногда в обрядах присутствовало даже празднование «нового рождения».

Приведем пример инициации мальчиков на Соломоновых островах (Северо-Западная Меланезия). Мальчиков, достигших половой зрелости, изолировали в специальной постройке рядом с мужским домом. Они проводили там несколько дней, постоянно подвергаясь различным испытаниям. В течение всего времени им постоянно закрашивали зубы черной краской, сделанной из смеси земли с соком определенного дерева. В самом конце периода изоляции каждому мальчику давали имя, которое полностью теперь заменяло предыдущее.

У славян символика рождения и смерти присутствовала в праздничных драках с участием молодых людей предбрачного возраста. Эти драки также можно считать ритуальными, поскольку они разыгрывались по определенным правилам и носили характер испытаний. Кроме того, они символизировали приобретение мужских прав, в частности, права на осуществление насилия.