Павел Айдаров - Критический анализ системы Станиславского. Сборник статей

Если и задаваться вопросом основного волеустремления Чацкого, то его более правильно определить как стремление высказать другим то, что он о них думает . Вернувшись через три года в Москву, Чацкий возмущён господствующими здесь нравами. И это возмущение служит эмоциональной основой его решения – решения всё высказать. Если оформлять это решение в виде «хочу…», то оно будет выглядеть «хочу всё высказать». Решение не молчать, а высказывать – это именно волевое решение, которое переходит в действие. Чувства здесь лежат в основе воли – Станиславский же представлял взаимоотношение воли и чувств лишь противоположным образом.

Теперь посмотрим на три варианта определения сверхзадачи Станиславским в пьесе «Гамлет». Наиболее простой вариант – «Хочу чтить память отца», более углублённый – «Хочу познавать тайны бытия», ещё более глубокий – «Хочу спасать человечество». Ни одно, ни другое, ни третье стремление нельзя назвать волевым, ибо эти стремления опять же очень абстрактны. Во всех трёх случаях, как и в случае стремления Чацкого к свободе, речь идёт о системе ценностей .

Волеустремления к абстракции быть не может – Станиславский смешивает воедино волеустремления и систему ценностей человека. Сводя волеустремление героя к наиболее абстрактному «хочу…», он просто пытается выявить его наивысшую жизненную ценность. Определение системы ценностей героя пьесы, как и его действительных волеустремлений, может быть весьма полезно актёру для понимания характера своего персонажа, однако глобальной ошибкой является попытка непременно выделять в этом характере нечто постоянно доминирующее, ибо характер в таком случае сильно упрощается. В качестве примера приведём произведение, которое регулярно ставится на сценах театров – «Дон Кихот». Исследователь творчества Сервантеса Л. Ю. Шепелевич о главных героях пишет:

«Рыцарь и его оруженосец не были задуманы в виде абстракций для произведения известного тезиса, а являются живыми людьми, жизненные процессы которых совершаются быстро, которые подвергаются влияниям и изменяются под давлением тех или иных обстоятельств… ни в коем случае нельзя искать в характерах героев Сервантеса цельности и однообразия, наоборот, на всём протяжении повествования они развиваются и совершенствуются, проявляя во всяком шагу новые черты, нередко противоречивые» (9, с. 144—145).

Если и к Дон Кихоту, и к Санчо Панса применить систему Станиславского, то их волеустремления полагается свести к чему-то одному. Однако это не только упростит, а значит, и исказит характеры, но и будет противоречить замыслу автора, а от такого противоречия Станиславский сам предостерегал.

Каждый персонаж многогранен, у него есть достоинства и недостатки, внутри него может происходить борьба высоких и низких устремлений, на первое место могут выходить то одни, то другие ценности, он может внутренне стремиться к одному, а делать совсем другое и т. д. Выделение сверхзадачи сильно упрощает характер и делает его неестественным. Точно также упрощается и всё произведение, если сводится к какому-то единственному устремлению.

Сверхзадачу Станиславский иллюстрирует прямой сплошной линией, проходящей сквозь весь спектакль. Однако развёртывание только одной линии придаст пьесе монотонность, наиболее важные моменты в таком случае будут лишены выразительности. Станиславский выступает против посторонних тенденций в пьесе, однако автором они зачастую вносятся сознательно, чтобы отвлечь зрителя в другую сторону и тем самым освежить его восприятие при возвращении к основной теме. Необходимость сплошной линии сквозного действия Станиславский аргументирует тем, что в противном случае пьеса будет «разорвана на куски», т. е. будет отсутствовать целостность спектакля. Однако одна единственная нить не может обеспечить целостность произведения. Чтобы произведение имело характер целостности, требуется большое множество внутренних связей, которые должны «прошивать» его в самых разных направлениях. Большое значение для целостности произведения имеет и совершенство формы , обеспечивающее композиционную согласованность всех элементов. Понятие же формы, столь важное для всех видов искусства, в системе Станиславского вообще отсутствует.

Теперь о наиболее важном. Любую формулировку можно назвать основной идеей только в том случае, если она выражает сущность произведения . Другими словами, она должна в краткой форме отражать его суть . Можно ли сказать, что суть пьесы «Горе от ума» в стремлении Чацкого к свободе? Разве отражает такая трактовка всё то, что в данной пьесе происходит? Конечно, нет. А можно ли сказать, что сущность пьесы «Гамлет» в том, что главный герой хочет спасти человечество, или в том, что он хочет познавать тайны бытия? Ответ очевиден… Никакое одиночное стремление, выраженное хоть глаголом, хоть существительным, не может передать сущность произведения, ибо в таком случае не учитываются развёртывающиеся отношения между героями. Но в том случае, если это развёртывание идёт по определённому жизненному закону, то логической формулировкой такого закона и можно обозначить суть произведения .