Коллектив авторов - Танатотерапия. Практическое применение

К следующей весне и лету (2010) наступило оживление в настроении, но общий настрой – апатичный, ничего не хочется, ничего не нужно, кроме утепления дома перед второй зимой – в этом направлении проявляет сильную активность. Несмотря на исполнение всех рекомендаций «школы диабета», облегчение не наступило – по-прежнему мучили сильные боли, сосуды забиты сахаром, снизилась чувствительность ног, сильная слабость.

Осенью 2011 года папа принимает мое предложение по работе над дипломом.

Заявка клиента на первой сессии: боли в конечностях, боли в пояснице, почки, шейный остеохондроз, апатия, слабость – тяжело поднять руку, тяжелое пробуждение – нет сил встать с постели. Про психологическое состояние клиент ничего не пожелал сообщить кроме того, что «когда все болит, какое может быть состояние?». В дальнейшем после сессий, до сессий, между сессий проявлял такую же закрытость и малоинформативность. Приходилось использовать все свое внимание и концентрацию на деталях общения. Поэтому сначала я принял решение работать с симптомами.

В ходе работы была построена гипотеза о наличии проблемы опор и сильных чувств.

Напряженные ноги, скованный таз, стопы ног развернуты неравномерно – правая больше. В пользу этой гипотезы говорит факт смерти отца папы в период его раннего детства.

Ниже представлена таблица замеров уровня сахара и давления (после 4 сессии).

Норма 3,5–5,5

Пациент изначально был настроен скептически. Но после нескольких сессий, наяву увидев, что уровень сахара падает, воодушевился и сам настаивал на встречах и уточнял время сессий. Хотя перед очередной сессией утверждал, что никаких изменений нет. По нашему взаимодействию, я предположил, что характер пациента психастени ческий, зависимый от авторитета, ранимый, чувствительный, и закрытый вследствие высокой травматичности. Поэтому решил использовать обходные пути для понимания того, что происходит с пациентом, т. к. ни про чувства, ни про переживания пациент не сообщал.

Первое, на что стал обращать внимание пациента, – на ощущения в его теле. Пациент с удивлением обратил внимание на наличие «фантомных ощущений», «мокрых следов», прилива тепла при контакте «земля» – таким образом, мы стали в безопасном режиме возвращать контакт с телом – это особенно важно для диабетика, замученного сильными болями – пациент попал на первый уровень танатотерапии. Ощущения были приятные и вызывали интерес.

Следующим шагом стал расспрос про сны – единственная возможность узнать об изменениях в эмоциональной сфере. Пациент с удивлением обнаружил (а я вместе с ним), что страшные сны (обычно катастрофы – ядерные взрывы, вулканические извержения в родной деревне), раньше часто снившиеся, из-за которых пациент просыпался в шоке, после начала терапии перестали сниться – можно предположить, что это вытесненная тема смерти отца. Так же на одной из сессий последовал рассказ о сне про рыбалку – пациент поехал на рыбалку, а на месте обнаружил, что забыл свои «навороченные» удочки и пользовался чужими простыми. Основное переживание оставшееся после сна – неудовлетворенность, разочарование. Другие сны тоже отличались заполнением такими переживаниями. Здесь возникла гипотеза – фрустрация потребности в заботе и любви (вследствие ранней смерти отца) – выраженная суицидальность по Шнейдману и Хиллману – нарастание и накопление стресса – замена потребности в заботе и любви перееданием и алкоголем – диабет 2 типа. О наличии суицидальной направленности косвенно может говорить тот факт, что в институте пациент занимался парашютными прыжками – совершенно больше 180 прыжков, получено звание мастера спорта, там же познакомился с женой. В армии много времени провел на дежурствах в ракетных шахтах – работа далекая от витальности.

Затем на 9 сессии я попросил клиента в ходе сеанса находиться со мной в контакте и при этом позволить мыслям, ощущениям, эмоциям просто быть (до этого пациент, как и многие другие, стремился следить за происходящим). Тут после сессии впервые заметил проявление сильных эмоций пациента – пациент взволновано сообщил: «Ты пропал, я знаю, что ты в комнате, но ты расплываешься, превращаешься в тень, в облачко, но при этом есть ощущение контакта на теле, прикосновений. Ты где?» – последний вопрос был задан, глядя мне прямо в глаза. И похоже, сам попал в контрперенос, потому что покрылся потом, и понял, что ему не хватает моего контакта, просто открытого общения с сыном. Много было такого рода открытий во время исследований. Наверное, параллельно исследованию, был еще контекст восстановления контакта между сыном и отцом.