Коллектив авторов - Психологическая наука в России XX столетия - проблемы теории и истории

Традиции религиозно-психологического учения, восходящие к началам древнерусской письменности и отечественной философской мысли, в конце XIX – начале XX вв. были представлены преподавателями и философами духовных семинарий и академий, учеными религиозной ориентации: Никанором, архиепископом Херсонским, митрополитом Антонием (Храповицким), С.С. Гогоцким, В.С.Серебренниковым, Н.О. Лосским, В.И. Несмеловым, В.А. Снегиревым, П.Д. Юркевичем, В.В.Розановым, И.И.Лапшиным, С.Ф.Франком, Л.М.Лопатиным, С. Трубецким и Е.Трубецким и другими.

Расцвет духовной психологии в конце XIX – начале XX вв. был связан с изменениями в духовной жизни русского общества. Известный историк русской религиозной мысли Г.Флоровский писал: «В те годы многим вдруг открывается, что человек есть существо метафизическое… Религиозная потребность вновь пробуждается в русском обществе… Религиозная тема становится теперь как тема жизни, не только как тема мысли… Вспыхивает жажда веры. Рождается потребность в «духовной жизни», потребность строить свою душу» [45, с. 452].

При этом следует напомнить вывод Н.А.Бердяева о том, что в целом для русского сознания XIX в. характерен интерес к соединению теоретического и практического разума, достижение целостности в познании. А это предполагает «познание совокупностью духовных сил, а не одним разумом» [1, с. 183] [11] В этой связи важным является суждение одного из историков философии Б.В. Яковенко о том, что именно русской философией «абсолютный творческий дух был признан и взят… в той или иной форме за основу и объяснение всего сущего» [54, с 78]. . И с этой точки зрения не столь уж парадоксальным представляется мнение о том, что не только собственно богословские учения, но и «русские безрелигиозные – социализм, народничество, анархизм, нигилизм и самый наш атеизм – имели религиозную тему и переживались с религиозным пафосом» [там же, с. 183]. Как отмечалось, «все глубочайшие русские мыслители и философы были одновременно религиозными философами и богословами» [47, с. 293].

Исходным основанием религиозно-психологического направления выступали: 1) оригинальная русская философия, являющаяся «всегда тоталитарной по постановке проблем, всегда соединяющей теоретический и практический разум, всегда окрашенной религиозно», [1, с. 166] и 2) особенности русского мировоззрения вообще, имплицитно содержащиеся в основных положениях этих учений.

Особенности русского мировоззрения рассмотрены в работах С.Л.Франка, В.Ф. Эрна, С.Н.Трубецкого и других ученых, [21; 29; 46; 53; и др.], выделивших следующие его черты:

1. Интуитивность в поисках истины, приводящая к религиозно-эмоциональному толкованию жизни, стремление к умозрительности, а не систематическому и понятийному познанию. Именно эта антирационалистичность русского мышления привела к созданию самобытной теории познания (онтологической гносеологии), которая легла в основу отечественных религиозно-психологических построений, суть которой – признание жизненного опыта как основы познания истины.

2. Онтологизм, тяга к реализму, что приводит к признанию примата жизненного факта над мышлением, когда познание осуществляется через переживание, ибо именно «жизнь есть… реальная связь между «я» и бытием, в то время как «мышление» – лишь идеальная связь между ними» [29, с. 479]. В.Ф. Эрн отмечал, что русская философская мысль в отличие от рационалистических построений меонизмического типа (с их отвлеченностью от жизни, отрешенностью от сущего) всегда «существенно конкретна, т. е. проникнута онтологизмом, естественно вытекающим из основного принципа Логоса» [53, с. 86] [12] В.Ф. Эрн вьделяет два принципа новой философии, «нашедших в кантианстве свое завершение» – рационализм и меонизм Характеризуя второй принцип он пишет: «Мысль которая игнорирует свои содержания, силясь от них отвлечься, и которая в силу самой природы своей не может этого сделать, впадает в ложную отвлеченность от жизни, отрешенность от сушего, т. е. состояние меонизма. Русская философская мысль в противоположность этому рационалистическому стремлению к дурной отвелеченности была всегда существенно конкретна, т. е. проникнута онтологизмом…» [53, с 86]. .

3. Примат морального и социального начала в русских религиозно-мировоззренческо-философских построениях [18, с. 36].

4. Глубокая религиозность, выступающая как принцип философствования, противостоящий рационалистическому принципу [53, с. 87–88]. В этой связи известный отечественный специалист в области истории философии В.В. Зеньковский отмечает, что для русского народа христианство выступало не только как религия, но и как мировоззрение [18, с. 32].