Наталья Истомина - 8 шагов к счастью

Не плакать?

Не плакать.

Я не плачу.

Почему я не плачу, хотя в груди невыносимо больно стучит сердце?

После ухода мужа я закрыла боль внутри себя и выбросила ключи от этой двери. Я родитель с двумя детьми. Теперь это моя обязанность – накормить, одеть, воспитать, обучить и вывести в мир. Я должна быть твердой, а значить спрятать свои слезы и страхи. Спрятать и забыть, что они когда – то существовали. Так было несколько месяцев, но после мы начали болеть, болеть все вместе.

У детей все намного проще. Если им что – то не нравится, они легко бросают это занятие. За школьные годы дети успевают попробовать себя и в шахматах, и в спортивной секции, и в рисовании, и в пении, и еще в куче самых разных кружков и хобби. Взрослым, привыкшим терпеть нелюбимую работу и токсичное окружение годами, этого просто не понять. Обычно мы ссылаемся на простейшее отсутствие мотивации или более твердого стержня в ребенке. Мы ругаем его за лень и попросту нежелание чего – то наконец добиться в своей жизни. У взрослых все по – другому. Всегда по – другому. Но иногда нам нужно учиться у детей прислушиваться к себе. Настоящему себе.

– Мама, – сквозь сон позвал меня младший сын. – Мама? У нас все хорошо?

– Все хорошо… Хорошо. Надо спать. Тебе надо спать. Спи.

Он поворачивается на другой бок и засыпает.

Я снова остаюсь в тишине, наедине со своими мыслями.

Не хочу так дальше.

Не могу так дальше.

Надо что изменить, но что?

Не знаю…

– Мама…

Хриплый голос старшего мальчика тихо доносится с другой кровати.

– Мама, я хочу пить. Дай мне пить.

Я легко встаю с кровати, словно минутой раньше мое тело не ныло от усталости. Почти бегом, вхожу на кухню, быстро наливаю воду в детскую кружку и спешу назад. Пока ребенок пьет, ощупываю его руки. Снова кипяток.

Так не должно продолжаться дальше…

Что если суждение о подверженности детей психосоматике верно? Что если их болезнь действительно начинается с родителей? Тогда их оздоровление должно начинаться с меня.

Я хочу «выздороветь» от постоянной усталости и ожидания, что снова что – то случится.

Хочу дышать легко и свободно, не чувствуя боли внутри себя.

Хочу жить иначе, но пока я не знаю с чего начать…

P.S. Спустя несколько дней умер свёкр.

Так не должно продолжаться дальше.

Закончив похороны, мы тихо разбрелись по своим комнатам. Дети испуганно прятались по разным углам своей комнаты, бабушка задернула теневые шторы и приглушенно ревела в такт бормочущему телевизору. Я молча сидела на кухне. Близкие приходят и уходят, как бы не было тошно на душе. У тебя по – прежнему есть своя цель. На тот момент цель у меня была одна – удержаться на работе и хоть как – то заработать деньги.

В школе шла дистанционная неделя обучения. Дети сидели дома и медленно отходили от недельного посещения инфекционного стационара. Оставить их было не с кем, и я договорилась о работе из дома. Мне выдали учетную запись, помогли подключить старенький ноутбук к нужной программе, привезли домой гарнитуру, и я села в линию. Смены были самые обычные: либо 6 часов, либо 12. Я брала самые большие. Иногда просила дополнительно еще пару часов линии. Так мне нужно было продержаться еще месяц.

Звонков было не много. На улице стоял март и изрядно надоевший всем коронавирус медленно отступал. Но это не мешало звонившим говорить оператору все, что накопилось у них на душе за это время.

– Вы сами – то пробовали взять талон к Терапевту? Да выйдите вы из своего офиса! Может наконец настоящий мир увидите, человеком станете!

Помню, как пять лет назад сидели на линии социологических опросов. Звонили по всей стране с раннего утра до позднего вечера. В начале смены гудок на Дальний Восток, в конце – в Калининград. О чем мы тогда спрашивали уже не помню, но в памяти на долго остались ответы людей из разных регионов.

Интервьюер: «Скажите, вы пользуетесь интернетом?»

Житель Дальнего Востока: «Вы о чем? У нас в некоторых селах света нет. Какой уж тут интернет?!»

Житель Предуралья: «Что за тупой вопрос?! Все в мире пользуются интернетом!»

Так и сегодня. Одни благодарят за подсказанный номер, другие кричат, угрожая жалобой в Роспотребнадзор или в Кремль.