Павел Агеев - Обнажая душу. Том I. Под дозой жизни

Мы всей семьей проголодались, спешили домой. Отец накручивал ручку газа, а я смотрел на его жилистые руки, как наливались кровью вены и с определенной периодичностью пульсировали! Смотрел на кисти рук, что сжимали ручки руля так, будто боксер на ринге принял стойку, угрожая сопернику кулаками, нарочно сняв перчатки. Думалось о том, что эти сильные руки не защитят и не пощадят…

Мысли были предсказуемы, потому что исходили из предыдущего опыта.

По приезду домой думали с братом об одном – наказание неизбежно! Лишь бы он сначала покушал – будет не таким злым.

Но он обед перенес на потом и принялся за наказание! Отходил ремнем так, что наши красные, как у мартышек, задницы горели! На них можно было ставить сковороду и жарить пойманный улов, но его не было. И вообще в этот злосчастный день мы вместо того, чтобы сушить рыбу, распугали ее, так и не пойманную, лихо въехав в пруд на «Днепре».

К нашей великой радости из армии вернулся дядя Сережа. Он привез нам с братом погоны и значки!

Он жил со своими родителями бабушкой Надей и дедушкой Володей.

С дядей у меня было всего 13 лет разницы в возрасте, но огромное уважение к нему не позволяло называть его иначе, как дядя.

В тот день он показал нам «фокус»: отрывной календарь над горящей свечой каким-то образом сам быстро перелистывался и не загорался.

– Ого! – в один голос отреагировали мы.

– Понравилось?

– Да! Покажи еще.

Дядя показывал этот фокус еще несколько раз! По его лицу было видно, как ему приятно удивлять племянников. Мы же были погружены в иллюзию виденья, наделяя дядю качествами, что присущи волшебникам, и ему это заметно льстило.

По дороге домой обсуждали с братом увиденное.

– Классный фокус! – сказал я.

– Ага! – восторженно подтвердил Вова.

– Я тоже хочу так же научиться! – мечтательно произнес я.

– Давай научимся? – предложил Вова.

– Давай! Пока мамы и папки дома нет.

Пришли домой, сняли со стены отрывной календарь, нашли свечи, которые были припрятаны на случай, если отключат свет! Подожгли одну из них, взяли календарь и…

Листочки, на которых были прописаны числа, название месяцев и сделаны какие-то пометки, сначала пожелтели, потом начали чернеть, взметнулись огнем и осыпались пеплом. Мы испугались, затушили календарь и спрятали!

– Водик, нас папка убьет! – дрожащим голосом сказал я.

– Да, будет хуже, чем позавчера! – уныло подтвердил брат.

Двумя днями ранее отец своим излюбленным «Вашу мать!» весь дом оповестил, что случилось очередное ЧП.

– Ну-ка, идите сюда! – звал нас отец.

Мы покорно подошли

– Это что такое? – указал пальцем на смятый половик, о который споткнулся.

– Не знаю! – В один голос ответили мы, опустив глаза в пол.

Раздался щелчок и резкий визг Вовы, которого отец наградил подзатыльником.

– Что это?

Теперь этот вопрос, как рык льва, был обращен только ко мне. И тут же я взвизгнул еще громче брата от полученного тяжелого удара.

– Мы больше не будем! – вытирая слезы, шмурыгали мы носами.

Но отец обжег Вове пальцы рук, приговаривая:

– Я вас отучу!

Руки брата тряслись, нежная детская кожа волдырилась от огня!

– Папа! Папочка, не надо, пожалуйста, мы больше так не будем!

– Убирайте за собой! Сволочата! – прорычал с таким гневом и такой злостью, будто мы были не его дети, а ненавистные подкидыши.

Трясущими руками мы подбирали спрятанные ранее под половиком листочки календаря, что скручивали в трубочку, поджигали и курили, копируя отца, когда он дымил сигаретой около печки.

Вспомнив это, переглянулись и поняли, что впереди – еще более жестокое наказание! Так и оказалось! Отец это делал изощренно и каждый раз со все большей жестокостью!

Волдыри от ожогов зажили, а вот душевные рубцы до сих пор кровоточат памятью…

Приехали милиционеры и вели длительную беседу с отцом! Высокие мужчины в форме, серьезные лица – все это пугало и настораживало! Причины того визита мы не знали, побежали к прабабушке Лене, что жила с нами в доме на два хозяина, а двор разделен забором.

Брат Вова, Дима и я

– Ну-кась зайдите немедля! – бабушка нас завела к себе в дом. Но мы вновь хотели побежать во двор.

– Не пущу. Если отец вас слышал, он всыпет вам щертей!

Минутами ранее мы с братом не по-детски радовались: