Array Коллектив авторов - Лев Толстой в зеркале психологии

– Меняется ли отношение к людям после того, как с человеком произошел подобный духовный переворот?

– Да. Много позднее, когда князь Андрей в несчастном, рыдающем, обессиленном человеке, которому только что отняли ногу, узнал Анатоля Курагина, человека, который отнял у него любимую женщину, он не пожелал зла своему врагу. Он видел, как Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал.

«Да, это он; да, этот человек чем-то близко и тяжело связан со мною, — думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. — В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью?» — спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими руками, с готовым на восторг, испуганным и счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда-либо, проснулась в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между ним и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце».

– И он простил Анатоля?

– Простить можно поступок , а князь Андрей изменил отношение .

– Князь Андрей подошел к смерти в расцвете лет. А как чувствуют ее приближение старики?

– По-разному. Например, старик раскольник хорошо знал, что говорил, и то, что он говорил, имело для него ясный и глубокий смысл. Смысл был тот, что злу недолго остается царствовать, что агнец добром и смирением побеждает всех, что агнец утрет всякую слезу, и не будет ни плача, ни болезни, ни смерти. И он чувствовал, что это уже совершается, совершается во всем мире, потому что это совершается в просветленной близостью к смерти душе его.

– Но ведь он знал это и ранее.

– Знал, но теоретически. А тут духовному взору его открылось все то, чего он так страстно искал и желал в продолжение всей своей жизни. Среди ослепительного света он видел агнца в виде светлого юноши, и великое множество людей из всех народов стояло перед ним в белых одеждах, и все радовались, и зла больше не было на земле. Все это совершилось, старик знал это, и в его душе и во всем мире, и он чувствовал великую радость и успокоение.

– Радость и успокоение? Разве такое может быть?

– Я думаю, да.

Окончание повести «Смерть Ивана Ильича»: «И вдруг ему стало ясно, что то, что томило его и не выходило, что вдруг все выходит сразу, и с двух сторон, с десяти сторон, со всех сторон. Жалко их, надо сделать, чтобы им не больно было. Избавить их и самому избавиться от этих страданий. «Как хорошо и как просто, — подумал он. — А боль? — спросил он себя. — Ее куда? Ну-ка, где ты, боль?»

Он стал прислушиваться.

«Да, вот она. Ну что ж, пускай боль».

«А смерть? Где она?»

Он искал своего прежнего привычного страха смерти и не находил. Где она? Какая смерть? Страха никакого не было, потому что и смерти не было.

Вместо смерти был свет.

– Так вот что! — вдруг вслух проговорил он. — Какая радость!

Для него все это произошло в одно мгновение, и значение этого мгновения уже не изменялось. Для присутствующих же агония его продолжалась еще два часа».

– Чужая смерть влияет так же?

– Не так же, но влияет. К человеку может прийти понимание того, что он сделал.

Позднышев говорил: «Я начал понимать только тогда, когда увидал ее в гробу… Только тогда, когда я увидал ее мертвое лицо, я понял все, что я сделал. Я понял, что я, я убил ее, что от меня сделалось то, что она была живая, движущаяся, теплая, а теперь стала неподвижная, восковая, холодная и что поправить этого никогда, нигде, ничем нельзя. Тот, кто не пережил этого, тот не может понять».

Перед смертью почти неосознанно человек, проживший эгоистическую жизнь, может совершить благородный, нравственный поступок, смысл которого до него доходит непосредственно перед кончиной. В рассказе «Хозяин и работник», после страха замерзнуть и видя перед собой умирающего от холода мужика Никиту, Василий Андреич, хозяин, увидел в Никите человека. Не рассуждая о своем поступке, повинуясь какому-то идущему изнутри импульсу, хозяин лег на работника, согревая его своим теплом. «Василий Андреич лежал так ничком, упершись головой в лубок передка, и теперь уже не слышал ни движения лошади, ни свиста бури, а только прислушивался к дыханию Никиты. Никита сначала долго лежал неподвижно, потом громко вздохнул и пошевелился.