Анна Кирьянова - Опыты жизни. Психологические эссе

Задумка московской передачи была проста до гениальности. Меня позвали. Рассказать о ясновидении и прочих загадочных феноменах психики. Ученого профессора-атеиста, чтобы он быстренько разоблачил все эти явления: мол. одно самовнушение и иллюзия. И священника. Чтобы он с точки зрения религии и профессору, извините, нос утер. И мне указал на недопустимость мистических взглядов. И, возможно, чтобы мы переругались и наговорили друг другу обидностей. Для увеселения зрителей. Там, видимо, предполагались какие-то особенные зрители. Любители гладиаторских боев и публичных казней. И перед студией мы все трое встретились. Довольно натянуто поздоровались. Как боксеры перед поединком. С некоторой угрюмостью. А в здании шел ремонт, а с бокового входа наверх вела такая крутая обледеневшая лесенка. Как вот горка. С хлипкими перильцами. А я красивые сапоги надела. На каблуках. Чтобы казаться выше и элегантнее, когда меня будут обижать и подавлять аргументами. И с горечью поняла, что никак не подняться мне по лесенке. Я еще и вижу плохо. А уже смеркается. О чем и сообщила будущим оппонентам. Прямо и искренне. И тогда пожилой профессор-физик стал искать выход из положения. А молодой священник ему помогать советом. Они даже горячились и спорили. Но отнюдь не по религиозным вопросам, нет. А по вопросу моей транспортировки по лесенке. И, ругаясь и споря, нашли выход из положения. Спиной вперед пошел ученый. Крепко держа меня за руки. Его разбитые прочные ботинки были очень устойчивыми. Физик все-таки. А сзади, крепко держа меня за воротник, пошел представитель религии. Утешая меня кротко. Что если мы упадем – то упадем вместе. Мне будет мягко. Но очки лучше снять и в карман положить. И лучше все же не падать. И так мы поднялись успешно в здание телекомпании. Запыхались, раскраснелись, ученый со священником спорят о том, как меня обратно транспортировать… Аргументы научные приводят. И я рада, что не расшиблась. А передача прошла очень скучно. Потому что все трое обращались друг к другу с невыразимой добротой и дружелюбием. И кивали разным историям и научным выкладкам, которые ничуть не противоречили друг другу по сути. И улыбались. Впереди нас ждало важное и интересное занятие – спуск. Совместное и увлекательное дело. Дружное. Благородное. Позитивное. Поэтому я не люблю спорить. Из-за какой-то философской дефиниции или взглядов на происхождение человека можно упасть с лесенки. Одному-то. Ну их, дефиниции и формулы. Главное – это все же понимание и помощь. Они нас и объединяют в итоге…

Есть дежурные утешения. Бессмысленные и беспощадные. Потому что только подчеркивают безразличие человека к вашей беде. Даже писать их не хочу. А есть утешения нелепые. Глупые. Бесполезные по сути. Но очень действенные. Как по столу стукнуть, за что, что ребенок об угол ушибся. Или подуть на царапину. Или сказать: «Ничего страшного! Мы с тобой еще горы свернем!», – хотя какие горы? И зачем их сворачивать? Но утешает почему-то. Меня редко утешали во взрослой жизни – как и всех, наверное. Поэтому и запомнилось. Недавно паспорт меняла. Очередь, все злятся, присесть негде. Страшные лампочки под потолком, люди ругаются и кричат. Ужасно. Обычная история. Я огорчилась, конечно. Опаздываю. Вслух говорю об ужасной организации дела и плохом отношении к людям. И сосед по очереди, очень колоритный мужчина с железными зубами и кольцами на пальцах – к сожалению, нарисованными, – меня утешал. «Не расстраивайтесь, – говорит, – дама! – Я двенадцать лет без паспорта жил. В смысле, сидел. И сейчас у меня только справка об освобождении. И ничего. Я вас вперед пропущу. Потому что вы инженер и можете на симпозиум опоздать. Это по вам сразу видно. Вам паспорт нужнее. Дорогу ученым, граждане!»… Утешительно думать, что производишь приятное впечатление на людей. Благодаря очкам и пальто. А в другом случае, в Эрмитаже, тоже внешность помогла. Я с маленькой дочкой стояла в громадной очереди. И вдруг вижу: объявление. Мол, гражданам России – билет сто рублей. А иностранцам – сто долларов. Нужно предъявить паспорт. Я распереживалась, что паспорт дома оставила. Говорю: вот примут нас, Сонечка, за иностранцев. И заставят билет за такую огромную сумму покупать. Мужчина впереди обернулся и утешил меня ласково: что вы, – говорит, – женщина, с ума сошли? Кто нас за иностранцев примет с нашими рязанскими мордами? Не стоит переживать! Сейчас приобщимся к культуре! Это меня здорово успокоило. И билет продали дешевый. Прав оказался добрый мужчина. А недавно в магазине купила персики. Кассир такой интересный юноша, с волнистыми волосами, элегантный. На пальце кольцо. Настоящее, с камушком зеленым. Рубашечка розовая. А персики не пробиваются на кассе почему-то. Я огорчилась. А кассир так элегантно меня утешил: «Это ужасно гадкие персики, уверяю вас! Скажу по секрету, тет-а-тет, кислые и жесткие. Некоторые – гнилые. Вы их скушаете, и живот заболит. Как нехорошо могло бы выйти! Тьфу, пакость, а не персики!». Я сразу повеселела и сказала кассиру, что он красивый. Это святая правда. Ну их, эти персики. Потому что был такой философ, Лейбниц. Про него все забыли давно. Ну, кому нужен древний философ? Но одну его фразу мы часто повторяем. Она утешительная. «Все к лучшему в этом лучшем из миров»!. А если коротко: «Все к лучшему!»…