Андрей Гронский - Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России

А так описывал атмосферу в офисе директор агентства недвижимости: «Это первый раз за мой опыт взаимоотношений с сотрудниками, когда политический вопрос стал предметом споров и вызвал серьезные противоречия. Многие радовались Крыму, чего я не понимал. Когда я говорил, что последствия могут быть очень неблагоприятными, особенно в экономике, это вызывало очень негативные и болезненные реакции. Эти последствия никого не волновали. Однажды одна сотрудница назвала меня „пятой колонной“. Кажется, тогда этот термин был только введен в обиход. Впервые разговоры в офисе были с сильными спорами, люди даже ссорились».

Еще одна зарисовка из сессии групповой супервизии, состоявшейся вскоре после убийства Бориса Немцова:

Супервизируемый психотерапевт рассказал, что у него есть клиентка, которая в течение года посещает его психотерапевтическую группу. В группу ее привели проблемы в межличностной коммуникации с близкими людьми. В процессе групповой психотерапии ее проблемы общения с близкими постепенно разрешались и теряли актуальность. В качестве своей личной трудности в работе с этой клиенткой терапевт обозначил то, что на протяжении всего курса психотерапии клиентка периодически жаловалась на свое беспокойство по поводу политической ситуации в стране, связанное с ущемлением гражданских свобод, политическими репрессиями, возрастанием уровня агрессии среди населения и зависимости общественного мнения от пропаганды. По ее ощущениям, жизнь в стране становилась все более небезопасной. Однако другие участники группы обычно не разделяли его тревог и опасений. Вынести случай на супервизию терапевта побудил инцидент, произошедший на занятии групповой психотерапии, которое состоялось через два дня после убийства Немцова. Клиентка поделилась своей обеспокоенностью, связанной с этим событием, и поинтересовалась, чувствуют ли остальные участники нечто подобное. На что почти все, кроме одного члены группы, и ведущий в том числе ответили ей, что это событие их эмоционально не затронуло, и никакой обеспокоенности они не чувствуют и не понимают, почему это беспокоит ее, но в то же время сочувствуют этой клиентке, поскольку она принимает происходящие события слишком близко к сердцу. В конце занятия клиентка сказала, что чувствует злость на группу и нежелание общаться с ее членами.

Представив случай для супервизии, терапевт сказал: «Я не понимаю ее состояния, того из-за чего она беспокоится. Я не понимаю ее агрессивной эмоциональной реакции на группу, ведь ей же уделили внимание. Я хочу узнать, какой психотерапевтической тактики следует придерживаться с этой клиенткой». Он выдвинул гипотезу, что в действительности тревога клиентки связана с ее межличностными контактами, и она просто проецирует ее на более широкий социальный контекст, в котором эта тревога не имеет никаких реальных оснований.

Учитывая общее распределение позиций в обществе, неудивительно, что распределение эмоциональных реакций участников супервизионной группы в целом повторило распределение, которое возникло в группе психотерапевтической, и которое встречалось в повседневной жизни. Большинство участников сказали, что не интересуются политикой, убийство Немцова не привлекло их внимания, а состояние клиентки обусловлено каким-то непонятным эмоциональным нарушением.

Кому-то, может показаться, что описание реакций участников супервизионной группы носит карикатурные черты, и в этом месте можно просто посмеяться. Но, к большому сожалению, это не карикатура.

И еще одна цитата, отражающая отношения между людьми после весенних событий 2014 года: « <���…> все конфликты, которые назревали между людьми, обострились. Я слышал, что из-за Крыма распадались семьи, люди разводились… Сам я поссорился с другом, мы не общаемся уже больше года». В целом, ссоры со старыми друзьями и прекращение общения из-за позиции по Украине стали обычным явлением.

То, что стало наиболее стрессовым фактором для той и другой идейно полярных сторон, это то, как непредсказуемо прошла линия разлома. Этот разлом продолжает тянуться и в 2016-м. На сторону политики Путина в Украине вставали люди, от которых этого можно было меньше всего ожидать. Большинство ура-патриотов стали ура-патриотами после аннексии Крыма, более того, многие из них до аннексии были настроены весьма критично к действующей власти и президенту, многие еще недавно придерживались даже либеральных взглядов, а некоторые даже сочувствовали Майдану. Но аннексия, зажёгшая пламя великоросского имперского патриотизма, буквально переплавила их мировоззрение.