Вячеслав Киреев - Книга-беспокойство

Однако, вернусь к гармонии между внутренним и внешним на более низких ступенях. Уже говорилось, что солнцу присуща трансцендентность, т.е. стремление выйти за некие условные рамки. Луна же склонна замыкаться на себе. Поэтому Путь становится чувством меры для обоих начал, т.е. ограничивает их естественные тенденции и тем самым увлекает за собой.

В отношении животного и гендерного «я» примеры уже приводились.

Если идти дальше по нарастающей, «я» слуги или склонность к подчинению хороша до тех пор, пока для луны действует ограничитель «Не создай себе кумира». Солнце, со своей стороны, должно признавать необходимость высшего авторитета.

Ориентиром для творческого вдохновения или наития будет благоприятность или чистота знаний. Кроме того, наитие должно быть выражено, а не оставаться в плену воображения, поэтому Путь его будет как бы «выталкивать» к солнечному свету. С другой стороны, солнце должно выражать лишь то, что имеет под собой какую-то реальную основу, а не пускаться во все тяжкие, излучая свои собственные смыслы. Т.е. мерой для солнца на этом уровне, как, впрочем, и на всех последующих, становится ощущение реальности.

На следующем уровне стремление к накопительству будет умеряться способностью довольствоваться малым. Благодаря этому луна уменьшает поглощение каких-то материальных благ и способна отдавать, т.е. проявлять щедрость. Ее солнечным эквивалентом будет чувство достоинства, основанного на умеренности. Выход за эти рамки означает излишнее движение в сторону символического, т.е. статуса, первенства, превосходства.

В эмоциональной сфере Путь будет сохранять чистоту лунного сияния, чтобы не происходило порабощения или излишнего растворения в объектах любви. Солнце, в данном случае, объект любви, получает понятие о взаимности и ответственности. В противном случае, оно склонно эксплуатировать чужие чувства.

Примерно тот же принцип работает для социального «я», хотя здесь речь скорее идет об ощущении сопричастности. От растворения или размытости в общем целом луну будет удерживать осознание своих прав, а солнце от индивидуализма – обязанности, соразмеренные Путем.

В созерцательном «я» луна будет тяготеть в сторону весомости или несомненности знания, а солнце подвергать его критической оценке. Здесь Путь становится чем-то вроде третейского судьи. С одной стороны «непогрешимость» луны будет испытываться новым, «солнечным» знанием; с другой стороны, в противовес солнцу будет предлагаться нечто испытанное временем и сбереженное луной. Гармоничное сопряжение солнца и луны на этом уровне достигается приверженностью обоих истине или некоему высшему порядку.

Если в свете всего вышесказанного снова вернуться к Божественному «я», здесь объединение солнца и луны будет означать полное слияние весомости и смысла, абсолютность и непоколебимость знания, что выражается в непреходящей ясности сознания и его окрашенности состраданием и любовью. К примеру, в Буддизме это состояние называют Бодхи, на языке йоги – Нирвикальпа самадхи или «осознание без сомнения».

Стоит осветить еще один важный момент – благодаря Пути с каждым последующим уровнем уменьшается зависимость от предыдущего. Иными словами, когда союз солнца и луны становится всё более тонким и продолжительным, его кратковременные и грубые формы как бы отходят на задний план. К примеру, чувство материального достатка и семейного благополучия умеряет сексуальное влечение, но, в свою очередь, само теряет вес благодаря эмоциональным привязанностям. Последние превозмогаются или просветляются коллективной идентичностью, т.е. социальным «я». Скажем, ради защиты своей родины мужчины (как и женщины) оставляют свои семьи и уходят на фронт. Социальное «я» способно расшириться до универсального – над-полового, над-расового, над-кланового, над-этнического, над-конфессионального, где во главу угла ставится истина, и в угоду ей жертвуется всё остальное. Это расширение происходит в т.ч. за счет созерцательного «я», т.е. следованию определенным принципам или идеалам. Сократу принадлежат слова: «Платон мне друг, но истина дороже». Есть более жесткое евангельское высказывание, передающее ту же суть: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня». Вероятно, эта истина должна смягчаться тем, что взамен всему, приносимому ей в жертву, дается нечто такое всеобъемлющее, умиротворяющее и прекрасное, что заполняются все зияющие пустоты. В том случае, конечно, если берется последняя высота.