Сергей Кулаков - Психосоматика. 2-е издание, переработанное и дополненное

Проиллюстрируем эту теорию случаем психосоматического расстройства, представлявшего типичный пример мультиморбидности.

Ростислав, 36 лет. О братился к психотерапевту в связи с множественными проблемами после возвращения в Россию из эмиграции.

Первое обращение в 19 лет связано с депрессией возникшей после разрыва отношений с девушками. Проведена краткосрочная психотерапия 4—5 сеансов на фоне лечения антидепрессантами. Пациент, окончив лицей, получил профессию программиста, работал по специальности. К специалистам в области психического здоровья не обращался. Данные клинико-биографического метода с сопровождающими их симптомами распределены по годам (приближены к оригинальному описанию пациента).

1999, осень. Стрессорное событие.

«Разрыв с подругой после 8 лет отношений. Она неожиданно и без предварительных объяснений начинает скрываться и не отвечает на телефонные звонки. Когда я ее нашел, она сообщила мне что я должен сделать анализ на венерическое заболевание (скрытые инфекции). При этом никогда не сообщала, чем именно она заражена и чем лечится».

Симптомы, проблемы. Пощечина, данная подруге в приступе неконтролируемой ярости после ее сообщения. Чувство нечистоты в процессе лечения от инфекции. Иррациональный страх быть зараженным ВИЧ (делал анализы около 5 раз даже тогда, когда не было никакого возможного источника заражения и соответственно опасности более года).

Тяжелое переживание не столько самого факта неверности, сколько того обстоятельства, что человек, которому полностью доверял, оказался способен подвергнуть опасности твое здоровье, не ставя тебя в известность о существующей проблеме.

Эмоциональная холодность и данное себе слово никогда не доверять женщинам, да и вообще людям и не открывать своих чувств. Практически полная потеря способности любить и доверять. Сомнения в своей способности оценивать с высокой долей вероятности, на что способен тот или иной человек. Формирование устойчивого отношения «Ни от кого и ничего хорошего ждать не приходится».Это отношение распространяется и на членов семьи.

Желание продать себя в «выгодный брак», материально устроить свою жизнь: «если уж притворяться и изображать некие отношения, то за эти усилия следует получать материальное вознаграждение». Внутреннее отрицание принципиальной возможности эмоциональной близости. Снижение остроты ощущений во время сексуальных контактов со временем изменившее отношения к сексу как отвратительной физиологической потребности.

1999, осень. Поступает на факультет переподготовки университета.

1999, весна. Знакомство с американкой китайского происхождения. Быстрое развитие романа. Успешная имитация влюбленности в надежде на то, что чувство разовьется в процессе совместной жизни. Подготовка брака по расчету согласно с новыми «не идеалистическими, а реалистическими» представлениями.

2000, весна. Поездка в США по приглашению новой подруги. Делает ей предложение о замужестве и получает согласие.

2000, лето. Стрессорное событие. «У матери диагностирована неизлечимая форма рака».

Симптомы, проблемы. Негласная договоренность о том, чтобы не информировать мать о ее неизлечимой болезни, была необычайно мучительной, потому что невысказанность правды оставляла мать, по мнению пациента, в полном одиночестве со страхом смерти. Конфликт со старшей сестрой из-за этого. Негласная договоренность выражала позицию сестры, и пациент не решился нарушить договоренность и поговорить с матерью откровенно о том, что происходило. «У меня было ощущение того, что наша семья из-за этого непоправимо разрушилась, потому что такое умолчание очевидной проблемы шло в разрез с тем, как мы решали тяжелые ситуации между собой до болезни матери. Это был «конец доверия», конец открытого разговора о проблемах. <���…>

В свою очередь, предстоящая потеря родителя и собственная боль, связанная с этим, никогда ни с кем не обсуждалась вплоть до момента смерти моего сына, когда все невысказанные, задержанные переживания ранее произошедшей потери всплыли на поверхность, вызванные остро переживаемой в тот момент утратой. Это произошло во время обращения к психотерапевту кризисного центра.

Мне выпала участь сообщить отцу о летальном прогнозе. Было мучительно видеть его страдания и осознавать невозможность получить его поддержку. Неприязнь к отцу, связанная с осознанием неестественной перемены ролей, я в роли старшего – он в роли младшего, была смешана с жалостью, потому что его зависимость, эмоциональная и практическая от матери, были очевидны всегда.