Ольга Бермант-Полякова - Арбайтен, Ольга Викторовна! Избранные страницы сайта olga.co.il

Как бессловесные дети спят «два дневных сна», подрощенные дети спят «один дневной сон», рослые дети обходятся без дневного сна и рано идут спать, а взрослые обходятся без дневного сна и идут спать позже детей, так люди с разным событийным лимитом, разные, – кому-то надо «отключиться» дважды на полтора часа за световой день. Кому-то нужен один «уход в беспробудный сон» за световой день, кому-то ранний отход ко сну, – они по-разному исчерпывают свой событийный лимит и теряют чувство юмора в разном темпе.

Бессобытийная жизнь

Люди чувствуют голод, насыщение и переедание. И переесть, на уровне не тела, а психики, – это пережить в течение дня больше, чем позволяет событийный лимит, – так же неприятно, как и проголодаться. Недоедание на уровне психики – это бессобытийная жизнь, такая, в которой один день неотличим от другого в своей предсказуемости. Это жизнь, в которой ничего нового не происходит. О том, что человек «переел событий» и превысил событийный лимит, догадываются по фразам «Отстаньте от меня!», «Оставьте меня в покое!» или по отталкивающим окружающих поступкам. О том, что человек «недоел событий», узнают по излюбленным паттернам поведения – знакомым повадкам.

– А куда ходили? А что тебе сказали? А когда это было? – наседает с расспросами «несытый» событийными переживаниями «устный» член семьи.

– Он всегда звонит мне, как только добирается до места командировки! Раз не звонит, значит с ним что-то случилось! Дождь на дороге, авария, и никто не сообщит семье, что он без сознания в больнице! – накручивает себя мыслями «несытый» эмоциональными переживаниями, новизной или удивлением «письменный», так он «подкармливает драматическими перипетиями» самоё себя.

– Попробуй, отбери! – поднимает выше нужную вещь «визуальномедийный». – А, не так-то просто взять! Ну чего ты? – удивляется он, видя досаду партнёра. – Я же пошутить хотел, чтобы нам было весело, – сначала делает, потом думает «несытый» «визуальномедийный».

Узнали кого-то в описаниях?

Люди уставшие, изнурённые и упавшие духом

Чтобы помогать людям справляться со стрессом, нужно знать не только «тип переживания», но и вид его утомления. Физическое утомление – физиологическое состояние организма, возникающее после длительной или напряжённой мышечной или статической нагрузки и выражающееся во временном понижении работоспособности. Сопровождается субъективным чувством усталости. Работоспособность восстанавливается после периода отдыха. Если не отдыхать, наступит переутомление.

Умственное истощение – снижение продуктивности познавательной и творческой деятельности, возникающее после длительной и напряжённой умственной нагрузки. Выражается в длительной латентности при включении в деятельность, относительно коротком периоде продуктивного выполнения, повышенной отвлекаемости, сужении объёма психической активности, слабости запоминания и феномене ON – OFF (непроизвольные перерывы в процессе выполнения задачи). Иногда сопровождается вторичным перевозбуждением нервной системы. Способность к умственному труду восстанавливается благодаря медитативному рассредоточению. Если не соблюдать психогигиену, наступит умственное изнурение.

Упадок духа – упадок дисциплины, морального духа, способности действовать, возникающий как результат сильнейшего или часто повторяющихся эмоциональных выплесков в ответ на череду событий. Именно про стойкость духа, – в научной литературе её называют стрессоустойчивость, – событийный лимит нам и говорит. Бодрость духа восстанавливается после периода сна. Не спать человек не может.

В работе с людьми упадок духа может принимать формы эмоционального сгорания или эмоционального выгорания. У человека словно иссякает способность эмоционально откликаться на события и других людей. Пример из русской классической литературы, князь Андрей Болконский возвращается с театра военных действий в имение и смотрит на мир глазами деморализованного человека: «На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берёз, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой берёзы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично-растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися берёзами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.