Станислав Гроф - Исцеление наших самых глубоких ран. Холотропный сдвиг парадигмы

Полностью развернувшаяся первая стадия биологического рождения определяется тем, что маточные схватки периодически сдавливают плод, а шейка матки еще не раскрыта. Каждая схватка вызывает сдавливание маточных артерий, и плоду угрожает нехватка кислорода. Воспроизведение в памяти этой стадии рождения – одно из самых худших переживаний, которые могут быть у человека. Он чувствует себя зажатым в кошмаре чудовищной клаустрофобии, обреченным на мучительные эмоциональные и физические страдания, и его охватывает чувство крайней беспомощности и безнадежности. Ощущения одиночества, вины, нелепости жизни и экзистенциального отчаяния обретают метафизический размах. Находящийся в столь затруднительном положении человек часто убежден, что такое положение никогда не закончится и что никакого выхода нет.

Воспроизведение в памяти этой стадии рождения, как правило, сопровождается образами людей, животных и даже мифических существ, пребывающих в подобных состояниях страдания и безнадежности. Мы переживаем отождествление себя с узниками в казематах, с обитателями концлагерей или приютов для умалишенных и чувствуем страдания животных, попавших в капкан. Мы переживаем нестерпимые мучения грешников в аду, крестные муки Христа или Сизифа, вкатывающего свой камень на гору в глубочайшей преисподней Гадеса. Совершенно естественно, что тот, кто сталкивается с подобной стороной психики, чувствует величайшее нежелание снова с этим столкнуться. Нисхождение глубже в это переживание кажется ему обречением на вечное проклятие. Однако это состояние тьмы и бездны отчаяния известно нам из духовной литературы как «Темная ночь души», как стадия духовного открытия, которое может оказывать колоссальное очищающее и освобождающее воздействие.

Атмосфера казалась все более и более зловещей и чреватой скрытой опасностью. Казалось, вся комната начала поворачиваться, и я почувствовал, как падаю в самую середину пугающего водоворота. Мне тут же пришлось вспомнить о бросающем в дрожь описании подобного случая в «Погружении в Гольфстрим» Эдгара Аллана По. Мне чудилось, что вещи в комнате, кружась, летают вокруг меня, и в моем уме всплыл другой литературный образ – торнадо из романа «Волшебник из страны Оз» Фрэнка Бома, вырвавшего Доротею из ее однообразной жизни в Канзасе и бросившего ее в странствие, странное и полное приключений. Мое переживание чем-то напоминало вход в кроличью нору из повести-сказки «Алиса в стране чудес» Льюиса Кэрролла, и я с величайшим трепетом ожидал, что мир вот-вот окажется по другую сторону зеркала. Казалось, вся Вселенная надо мною захлопывается, и я ничего не могу поделать, чтобы остановить это апокалиптическое поглощение.

Я все глубже и глубже погружался в лабиринт своего бессознательного и ощущал приступ страха, переходящего в панику. Все вокруг становилось темным, гнетущим, ужасающим. Это было, как если бы вся тяжесть мира мало-помалу наваливалась на меня, и невероятное водяное давление угрожало расколоть мой череп, а тело сжать в крошечный твердый мячик. Стремительная вереница воспоминаний из прошлого низвергалась через мой мозг, показывая крайнюю тщетность и бессмысленность моей жизни и существования вообще. Мы рождаемся голыми, напуганными, в муках, и такими же мы покинем этот мир. Экзистенциалист был прав! Все непостоянно, жизнь не что иное, как ожидание Годо! Суета сует, все суета!

Стеснение, что я чувствовал, перерастало в боль, а боль – в мучения. Мука, доходящая до точки, когда каждая клетка моего тела ощущает, что ее высверливает бормашина дьявольского дантиста. Видения адских картин и чертей, истязающих свои жертвы, внезапно навели меня на догадку: я же в аду. И я подумал: Данте, «Божественная комедия», «Оставь надежду, всяк сюда входящий!». Казалось: из этого адского состояния никакого исхода нет; я проклят навеки без малейшей надежды на искупление.

Многие стороны этого яркого и многоцветного переживания могут быть поняты через его связанность со второй стадией биологических родов – проталкиванием плода через родовой канал уже после раскрытия шейки матки и нисхождения головы в малый таз. Помимо этих составляющих, легко понимаемых как естественные следствия из самого состояния родов, такие приступы титанических борений, включающих в себя сильнейшие сдавливания и противоборство сил либо картины кровавого насилия и пыток, есть еще и другие, требующие особого объяснения. В частности, сюда относится воображение, рисующее образы сексуальных сношений, сатанинского шабаша и столкновение с огнем; все эти мотивы, как правило, связаны именно с этой матрицей.