Жан Ледлофф - Как вырастить ребенка счастливым. Принцип преемственности

После четвертого путешествия я вернулась в Нью-Йорк, пере полненная впечатлениями. Моя система ценностей оказалась настолько освобожденной от предрассудков, что, казалось, от нее не осталось и следа. До сего момента мои наблюдения походили на фрагменты картинки-головоломки, которую я никак не могла собрать. Я давно привыкла разбирать по частям все, что подозрительно напоминало поведение, выражающее суть человеческой природы.

Только после того, как один редактор попросил меня написать что-нибудь в пояснение моего высказывания в газете «Нью-Йорк таймс» [1], я перестала разбирать свою головоломку на все более мелкие кусочки и медленно начала складывать картинку, в которой проступили закономерности, объяснявшие не только мои южноамериканские наблюдения, но и разобранный на части опыт моей жизни в цивилизованном обществе.

На этом этапе у меня еще не было стройной теории, но, беспристрастно наблюдая за окружающими, я впервые увидела, насколько исковерканы их личности, а также начала понимать некоторые причины этого. Через год я осознала, что человеческие ожидания и тенденции имеют эволюционные корни (о чем будет рассказано в следующей главе), и смогла объяснить, почему мои друзья-дикари намного благополучнее цивилизованных людей.

Прежде чем изложить свои мысли в книге, я решила, что лучше всего будет совершить пятое путешествие, из которого я недавно и вернулась. Мне хотелось снова взглянуть на екуана, на этот раз с позиций моего нового мировоззрения, и попытаться подкрепить мои ретроспективные заключения новыми фактами.

И вот пятое путешествие. На взлетно-посадочной полосе, которую мы расчистили во время второй и использовали для третьей и четвертой экспедиций, возвышались заброшенный домик миссионера и метеорологическая станция. Некоторые екуана обновили гардероб и обзавелись рубашками и штанами, но в целом индейцы не изменились, а соседнее племя санема, почти вымершее от эпидемии, по-прежнему твердо придерживалось старого образа жизни.

Оба племени с готовностью работали за привозные безделушки или выменивали их, но ни за что не поступались своими взглядами, традициями или образом жизни. Немногочисленные владельцы ружей и электрических фонариков периодически нуждались в порохе, дроби, капсюлях и батарейках, но ради обладания этими предметами они не соглашались на неинтересную для них работу и не работали, если им становилось скучно.

Я расспросила екуана о некоторых подробностях их жизни, которые были скрыты от посторонних глаз, – например, о том, видят ли дети, как их родители занимаются сексом. Я также узнала их представления о вселенной, мифологию, шаманские ритуалы и прочие детали культуры, которая столь полно отвечает потребностям человеческой природы.

Но самое главное, в пятой экспедиции я проверила, соответствует ли реальности моя интерпретация поведения индейцев. Ведь к своим выводам я пришла, основываясь на воспоминаниях. И в самом деле, в свете принципа непрерывности ранее необъяснимые действия индейцев обоих племен стали не только понятными, но и зачастую предсказуемыми.

И даже исключения, которые я искала, чтобы обнаружить изъяны в своих выводах, неизбежно подтверждали правило. Например, я увидела у екуана ребенка, что сосал палец, напрягался всем телом и истошно кричал, ну совсем как его цивилизованный сверстник. Но выяснилось, что вскоре после рождения миссионер возил его в больницу в Каракас, где ребенок пробыл восемь месяцев до тех пор, пока его не вылечили и не возвратили семье.

Один американский фонд пригласил доктора Роберта Коулза, детского психиатра и автора нескольких книг, оценить изложенные мной мысли. Он сказал мне, что его пригласили как «специалиста в этой области», но что «области, к сожалению, еще не существует» и ни он, ни кто-либо другой не может считаться в ней авторитетом. Поэтому вам придется составить собственное мнение о принципе преемственности и проверить, за тронет ли он те полузабытые инстинкты и способности, которые кроются в каждом человеке и о которых я хочу вам напомнить.

За два миллиона лет успешного развития обезьяна превратилась в человека. Просто удивительно, что, имея такую замечательную родословную, мы творим столько бед. Образ жизни охотников-собирателей был необычайно эффективен. Сохранив его, они, возможно, просуществовали бы еще много миллионов лет. А повседневная деятельность современного человека, с точки зрения экологов, настолько разрушительна, что он может не протянуть и века.