Джорджио Нардонэ - Оседлать своего тигра. Cтратагемы в боевых искусствах, или Как справляться со сложными проблемами с помощью простых решений

Искусство убеждения всегда воспринималось как нечто опасное, поскольку это настолько тонкое, настолько поразительное средство власти, что лучше не пускать его в массы, а оставлять в распоряжении элиты, которая правит обществом. Достаточно вспомнить, что каждый великий диктатор был искусным мастером убеждения масс, нередко обращавшимся за советом к экспертам по психологии масс и по массовым коммуникациям. Муссолини, к примеру, в качестве консультанта для своей фашистской пропаганды использовал ведущего эксперта эпохи Микеле Орано. Этот социальный психолог, ученик Тарда и Ле Бона – великих исследователей психологии масс, давал указания по построению коммуникативной стратегии. И нравится это кому-либо или нет, но на протяжении фашистского двадцатилетия девяносто процентов итальянцев, как сообщает Уильям Доис в одной из своих важнейших работ, соглашались с идеями фашизма.

Тот, кто убеждает, – это изобретатель истины, он действует стратегически, используя язык для создания «выдуманных реальностей, которые производят конкретные эффекты». Как и в двух предыдущих главах, здесь мы вновь имеем дело с искусством и школой мысли, которые не позволяют заменить себя никакой идеологией, поскольку суть убеждения состоит в особой характеристике языка, благодаря которой он, если использовать его особым образом, может изменить представления о реальности. Иным словами, действительность меняется в зависимости от того, как ее преподносят. Поэтому тот, кто является последователем искусства изменения вещей при помощи коммуникативных приемов, не может придерживаться какого-либо догматичного кредо. Он исходит из того, что идеи, убеждения, мнения и верования, которые управляют человеческими действиями, – это всего лишь ригидные точки зрения, созданные столь же ригидной формой языка. Горгий демонстрировал эту теорию, сначала убеждая публику с помощью одного тезиса, а затем – прямо противоположного, посредством утонченного использования слов, метафор, противоречий и аргументаций, которыми он владел в высшей степени. Говорят, что он был в состоянии ответить на любой вопрос, не только благодаря своим способностям в риторике, но и обширным познаниям. Протагор же являлся специалистом в технике приведения собеседников к тому, что они начинали противоречить сами себе, задавая им вопросы и комментируя их ответы. При этом собеседники не осознавали, что их переубедили, поскольку они действительно спонтанно изменяли свою позицию, когда замечали, что впали в противоречие. Горгий был мастером убеждения с помощью «манипуляции», в то время как Протагор искусно убеждал собеседников, приводя их к «самообману». В первом случае люди подвергались прямому влиянию оратора; во втором у них складывалось впечатление, будто они сами пришли к изменению собственного мнения. Третий, самый знаменитый софист – Антиофонт; он был своего рода предшественником современных стратегических психотерапевтов. Антиофонт достиг большого успеха в лечении физических болезней при помощи слова. Когда он устал от этой вызывающей стресс деятельности, то посвятил себя выступлениям в суде и, таким образом, стал своего рода Перри Мейсоном [2] Перри Мейсон (Perry Mason) – литературный персонаж детективных романов Эрла Гарднера, практикующий лос-анджелесский адвокат. – Прим. науч. ред. античных времен, но именно из-за этой своей способности влиять на судебный приговор в трибунале он и подвергся преследованиям и был приговорен к смерти. Протагор на вершине своего успеха тоже подвергся преследованиям и вынужден был бежать, а все его записи были уничтожены. Риторика убеждения попала под запрет, однако следы ее влияния постоянно обнаруживаются. Ее реабилитация в качестве дисциплины, достойной научного признания, произошла лишь в XIX веке. В этот исторический период даже процветала публикация небольших пособий по риторике и стилю речи, ставших очень популярными, например, «Эристика, или Искусство побеждать в спорах» А. Шопенгауэра. По сей день многие относятся к риторике убеждения с подозрением и опасением. Конечно, признание того, что эта дисциплина обладает мощной способностью к манипуляции мнениями и действиями людей, не вызывает особого доверия, но и тенденция отвергать очевидное означает уподобление страусу, который, боясь увидеть своего противника, прячет голову в песок и в результате становится его жертвой. Знакомство с искусством убеждения понижает вероятность стать его жертвой. Инструмент плох или хорош не сам по себе, а в зависимости от того, как мы его используем. Более того, умение использовать риторические хитрости и языковые стратагемы тренирует способность нашего ума избегать идеологических оков и ловушек утешительного самообмана.