Мариано Сигман - Тайная жизнь мозга. Как наш мозг думает, чувствует и принимает решения

Они провели эксперимент. Младенцу показали, как актер, нагруженный пакетами из магазинов, нажимает кнопку головой. Потом ребенок уселся на коленях матери и нажал кнопку руками. Это был тот самый младенец, который нажимал кнопку головой, когда увидел, как это делает актер со свободными руками.

Годовалые малыши строят теории об устройстве вещей на основе своих наблюдений. Среди этих наблюдений есть восприятие точки зрения других людей, оценка того, как много они знают, что они могут или не могут делать. Иными словами, научный анализ.

Мы начнем этот раздел с аргументов эмпириков о том, что любое логическое и абстрактное мышление начинается после усвоения основ языка. Тем не менее мы убедились: даже новорожденные формируют сложные абстрактные понятия и у них есть представление о математике и некоторое понимание языка. В возрасте нескольких месяцев они уже демонстрируют изощренное логическое мышление. Теперь мы увидим, что маленькие дети, еще не умея говорить, формируют нравственные представления – пожалуй, один из столпов человеческого взаимодействия.

Представления младенцев о хорошем и дурном, справедливости и собственности, преступлении и наказании в целом сформированы, но не могут быть связно выражены из-за незрелости их лобной и префронтальной коры (пресловутой «диспетчерской вышки»). Подобно числовым и лингвистическим понятиям, багаж нравственных представлений младенца замаскирован его неспособностью выразить свое знание.

Один из простейших и самых поразительных научных экспериментов, демонстрирующих нравственные суждения младенцев, был проведен Карен Уинн с помощью деревянного кукольного театра с тремя персонажами: треугольником, квадратом и кругом. В ходе эксперимента треугольник поднимается на холм. Время от времени он отступает назад, но лишь для того, чтобы продолжить подъем. Это создает ясное впечатление, что треугольник имеет намерение (добраться до вершины) и стремится достигнуть своей цели. Разумеется, у треугольника на самом деле нет желаний или намерений, но мы непроизвольно предполагаем это и создаем повествовательное объяснение.

В середине сцены появляется квадрат и умышленно врезается в треугольник, сталкивая его вниз. С точки зрения взрослого человека, его поведение недостойно. Потом сцена проигрывается заново, но когда треугольник поднимается, появляется круг и подталкивает его вверх. Для нас круг предстает в образе благородного помощника.

Концепция хороших кругов и плохих квадратов нуждается в нарративном объяснении, которое автоматически приходит на ум взрослому человеку: с одной стороны, он приписывает каждому объекту намерение, с другой – выносит нравственные оценки на основе этих намерений.

Будучи людьми, мы приписываем намерения не только другим людям, но и растениям («подсолнечник стремится к солнцу») абстрактным общественным конструкциям («история простит мои прегрешения» или «рынок наказывает инвесторов»), теологическим сущностям («так хочет Бог») и механизмам («упрямая посудомоечная машина»). Эта способность превращать информацию в истории – животворный источник любого вымысла. Поэтому мы можем заплакать у телевизора, перед изменчивым набором крошечных пикселей на экране, или разрушать кубики в видеоигре, как будто сидим в траншее на Западном фронте во время Первой мировой войны.

В кукольном представлении Уинн есть только треугольники, круги и квадраты, но мы видим в них борьбу характеров, «плохого парня», который мешает продвижению вперед, и доброго помощника. Иными словами, взрослые люди спонтанно приписывают увиденному нравственные ценности. Способны ли шестимесячные младенцы к такому абстрактному процессу мышления? Умеют ли они спонтанно формировать нравственные проекции? Мы не можем спросить их, но делаем выводы на основе их предпочтений. Секрет науки – в постоянном поиске способов соединения того, что мы хотим узнать (в данном случае могут ли младенцы формировать нравственные ценности), с тем, что мы можем измерить (какие объекты они выбирают).

После наблюдения за тем, как один объект помогает треугольнику подняться на холм, а другой сталкивает его вниз, младенцам предлагалось выбрать одного из участников. Двадцать шесть из двадцати восьми (и двенадцать из двенадцати шестимесячных) выбрали помощника. Потом видеозаписи детей, наблюдающих сцены с помощником и противником, показали экспериментатору. На основе их мимики и выражения лица она почти всегда могла точно сказать, кого видит ребенок в этот момент – помощника или противника.