Малкольм Гладуэлл - Давид и Голиаф. Как аутсайдеры побеждают фаворитов

Женщины собирались группами по две, четыре, десять, двадцать, пока их не насчитывались уже тысячи. «У некоторых еще бигуди оставались в волосах и полотенце на голове, – вспоминает Лолор. – Мы взялись за руки и запели: “Мы победим. Когда-нибудь мы победим”».

«Мы спустились к подножию холма. Атмосфера была наэлектризована. Британцы стояли наготове – в шлемах, с оружием и дубинками в руках. Мы повернулись и пошли по Гроувенор-роуд с песнями и криками. Думаю, британцы пришли в ужас. Они не могли поверить, что женщины с колясками шли прямо на них. Помню, как один британец в задумчивости чесал голову: “Что нам делать с этими женщинами? Разве это похоже на мятеж?” После мы повернули на Слейт-стрит, где находилась школа – моя школа . И там тоже британцы. Они выскочили из школы, и началась рукопашная. У нас прямо волосы выдирали. Британцы просто хватали нас и швыряли о стенку. О, да. И били нас. И если ты упал, нужно было побыстрее вскочить на ноги, иначе тебя могли растоптать. Солдаты с нами не церемонились. Помню, я стояла на крыше машины и смотрела, что творится впереди. Вдруг я увидела мужчину с пеной для бритья на лице, на бегу натягивающего подтяжки, – и внезапно солдаты перестали нас бить».

Человек в подтяжках оказался командующим пропускным пунктом Слейт-стрит. Наверное, единственный из британцев, кто не утратил в тот день здравый смысл, единственный, кто осознавал весь масштаб разворачивавшейся катастрофы. До зубов вооруженные солдаты избивали женщин, пришедших с колясками, чтобы накормить детей из Лоуэр-Фоллса [57]. Он велел своим людям остановиться.

«Вы должны понять, марш все еще продолжался дальше по дороге, и люди сзади понятия не имели, что происходит впереди, – продолжает Лолор. – Они все подходили и подходили. Женщины кричали. Люди выскакивали из домов и затаскивали внутрь раненых, их было очень много. И тут все жители стали выходить на улицу, британцы утратили контроль. На улицы вышли все, сотни и сотни людей. Получился такой эффект домино. На одной улице люди вышли из домов, и вот уже двери распахиваются на другой улице, потом на третьей, потом еще на одной. Британцы сдались. Отступили. Женщины напирали, и мы напирали, и напирали, пока не прорвались и не покончили с комендантским часом. Я часто вспоминаю этот день. Господи, такое ощущение было – все ликовали. Такое ощущение – мы это сделали .

«Помню, я пришла домой, и внезапно меня пробрала такая дрожь, я так распереживалась из-за случившегося, понимаете? Помню, потом рассказала отцу, что произошло. И говорю ему: “Знаешь, пап, ты был прав. Они принесли нам горе”. А он ответил: “Так и есть. Британская армия – от нее только горе”. Он оказался прав. Они принесли горе. И это было только начало».

Однажды в субботу в июне 1992 года дочь Майка Рейнольдса вернулась из колледжа и принялась собираться на свадьбу подруги. Восемнадцатилетняя девушка с длинными светло-медовыми волосами. Ее звали Кимбер. Она училась в Институте дизайна и торговли в сфере моды в Лос-Анджелесе. Ее дом находился во Фресно, в нескольких часах езды к северу, в Большой Калифорнийской долине. После свадьбы Кимбер осталась поужинать со старым приятелем, Грегом Кальдероном. На ней были шорты, ботинки и отцовская спортивная куртка в черно-красную клетку.

Рейнольдс и Кальдерон ужинали в ресторане «Дейли плэнет» в районе Фресно Тауэр-дистрикт. Выпив кофе, они пошли к ее машине. Было 22:41. Рейнольдс открыла Кальдерону пассажирскую дверь, а затем начала обходить машину, чтобы сесть на водительское место. В это время два молодых человека на украденном мотоцикле Kawasaki медленно выехали с парковки и двинулись вниз по улице. На них были шлемы с затемненными щитками. Водитель Джо Дэвис имел длинный список судимостей за наркотики и оружие. Его только что условно-досрочно освободили из тюрьмы, где он отбывал срок за угон автомобиля. За ним сидел Дуглас Уокер, семь раз побывавший в тюрьме. Оба парня были наркоманами. За несколько часов до этого они предприняли попытку украсть автомобиль на Шоу-авеню, самой оживленной улице Фресно. «Да я особо ни о чем и не думал, – говорил спустя несколько месяцев Уокер, отвечая на вопрос о его душевном состоянии в тот вечер. – Просто как-то так случилось само собой, ну, понимаете. Внезапно все произошло. Мы просто делали то, что делали. Вот, собственно, все, что я могу сказать».