Малкольм Гладуэлл - Давид и Голиаф. Как аутсайдеры побеждают фаворитов

Точно такая же логика применима к дебатам по поводу позитивной дискриминации. В Соединенных Штатах разгораются многочисленные споры относительно того, должны ли колледжи и профессиональные школы снижать требования для меньшинств, чьи возможности ограничены. Сторонники позитивной дискриминации утверждают, что помощь меньшинствам в поступлении в учебные заведения с жестким отбором оправдана, учитывая долгую историю дискриминации. Противники возражают, что учеба в заведениях с жесткими критериями отбора настолько важна, что зачисление должно производиться исключительно на основании академических заслуг. Группа, занимающая нейтральную позицию, заявляет, что использование расы в качестве повода для преференций неверно и стоит позаботиться о преференциях для бедных. Все три упомянутые группы не ставят под сомнение тот факт, что учеба в крутом учебном заведении является настолько серьезным преимуществом, что за небольшое число мест на самом верху нужно обязательно бороться. Но почему, скажите ради Бога, люди так убеждены в ценности мест на самом верху и необходимости за них бороться?

Позитивная дискриминация наиболее рьяно практикуется в юридических школах, где черным студентам традиционно предлагаются позиции на один уровень выше, чем те в ином случае могли бы занять. Результат? По словам профессора права Ричарда Сандера, более половины студентов-афроамериканцев, изучающих юриспруденцию в Соединенных Штатах, – 51,6 % – занимают последние 10 % в своей группе и почти три четверти попадают в нижние 20 % [18]. Прочитав о том, как трудно получить STEM-диплом тем, кто находится в нижней части класса по успеваемости, вы, я думаю, согласитесь с тем, что эти данные пугают. Помните слова Кэролайн Сакс: «Другие люди овладевают материалом, даже те, кто поначалу смыслил в нем не больше моего, а я просто не могу освоить такой тип мышления»? Сакс – девушка не глупая. Она очень, очень умна. Однако Университет Брауна породил у нее комплекс неполноценности, и если бы она действительно хотела получить диплом по естественным наукам, оптимальным для нее решением был бы переход на одну ступеньку ниже и перевод в Мэриленд. Ни один человек в здравом уме не посоветовал бы ей перевестись в еще более конкурентное учебное заведение вроде Стэнфорда или МТИ. Тем не менее, когда речь заходит о позитивной дискриминации, именно это мы и делаем. Мы предлагаем одаренным студентам вроде Кэролайн Сакс – только черным – подняться на одну ступень выше. А почему мы так поступаем? Потому что считаем, что тем самым оказываем им помощь .

Вне всякого сомнения, по всем возможным критериям – вероятность окончания юридической школы, вероятность сдачи экзамена на адвоката, вероятность дальнейшей практики – черные студенты, выбирающие большой пруд, который предлагает позитивная дискриминация, демонстрируют заметно менее высокие достижения, чем обладатели аналогичных дипломов, но посещавшие свои «естественные» учебные заведения.

Правда, очень странно, насколько редко подобные опасения обсуждаются публично. Родители до сих пор убеждают детей выбирать самые лучшие учебные заведения, мотивируя это тем, что это позволит им в будущем заниматься тем, чего они только пожелают. Мы принимаем как должное, что большой пруд открывает более широкие перспективы, равно как и то, что учиться в маленьком классе всегда лучше. В наших головах прочно засело определение преимущества, и это определение неверное. И что происходит в результате? Мы допускаем ошибки. Неправильно толкуем схватки между гигантами и недооцененными выскочками. Недооцениваем степень свободы, которую предоставляет то, что на первый взгляд кажется недостатком. Именно маленький пруд повышает шансы заниматься тем, чем вам заблагорассудится.

На момент поступления в колледж Кэролайн Сакс не подозревала, что рискует своим любимым делом. Теперь она это понимает. В конце разговора я спросил у своей собеседницы, что бы изменилось, выбери она Мэрилендский университет, иными словами, стань она большой рыбой в маленьком пруду. Девушка ответила без колебаний: «Я бы до сих пор занималась наукой».

«Я обожал учиться, очень любил ходить в школу и хорошо учился, – начал рассказывать Стивен Рэндольф [19], высокий молодой человек с тщательно расчесанными каштановыми волосами и аккуратно отутюженными брюками. – Алгеброй я заинтересовался в четвертом классе, а геометрией в шестом. К тому моменту, как я перешел в шестой класс, я изучал математику, биологию, химию и углубленный курс истории США для старших классов. Помимо этого, начиная с пятого класса я посещал местный колледж, где изучал математику и некоторые другие науки. Думаю, на момент окончания средней школы у меня было достаточно зачетных единиц, чтобы получить степень бакалавра в Университете Джорджии. Я просто уверен в этом».