Ник Вуйчич: Будь сильным. Ты можешь преодолеть насилие (и все, что мешает тебе жить)

Я придавал позитивный смысл своим негативным поступкам. Я создавал фальшивое лицо – маску. Я игнорировал голос Хорошего Ника, который твердил, что я изменяю себе. Я не слушал этот голос, потому что хотел избавиться от преследования и перестать чувствовать себя инвалидом, а не нормальным парнем.

Чем дольше притворяешься другим человеком, тем труднее вернуться к своему истинному «я». Изменив себе, я породил массу проблем в личных отношениях, учебе и самооценке.

Чем дольше притворяешься другим человеком, тем труднее вернуться к своему истинному «я».

Мне пришлось отвечать на очень тяжелые вопросы. Как быть честным с собой, если я вру всем? Через какое-то время мне расхотелось притворяться. Я заглянул в себя и спросил: «Как далеко я готов зайти? Как долго смогу вести себя подобным образом? Что думают о моем поведении родители? Кому я хочу понравиться – тем, кто меня любит, или тем, кто хочет лишь манипулировать мной в собственных интересах?»

Ругаясь, я изменял себе. В душе я оставался добрым христианином, но мои поступки противоречили этому образу. А люди судили обо мне не по тому, что жило в моем сердце, а по моему поведению.

Какое-то время мои поступки противоречили моей вере – и моим убеждениям. Брань была не единственным моим притворством. В тот момент я отвернулся от своих братьев по вере. Верующие христиане в нашей школе молились по пятницам. В этих молитвах принимали участие немногие, и этих детей всегда дразнили и преследовали. Их всячески обзывали и унижали.

Я считал их хорошими, истинно верующими ребятами, но не спешил присоединиться к их пятничной молитве. Когда меня спрашивали, почему я не хожу на молитву, я отвечал, что предпочитаю проводить время с нерелигиозными друзьями. Мне было неприятно говорить так, и я долго переживал. И неудивительно – ведь я изменил моим ценностям, убеждениям и собственному «я». Я хотел приспособиться, и мне было некомфортно вести себя по-христиански. Я не хотел, чтобы меня дразнили еще и за это. Я боялся, что неверующие дети тогда вообще не захотят со мной общаться.

Какое-то время можно изменять себе, но притворяться долго не получится. Рано или поздно жизнь во лжи станет для вас мучительной. Такова цена. И мне пришлось ее заплатить, когда я случайно выругался дома.

С моих уст слетело бранное слово, а рядом оказалась мама.

– Что ты сказал, Ник?!

– Упс! Прости, мама. Сам не знаю, что на меня нашло.

Брань была настолько не характерна для меня, что, думаю, мама просто не знала, что со мной делать. Она была поражена. Она взяла с меня обещание больше так не поступать и оставила в покое. Но этот случай заставил меня снова почувствовать, что я изменяю собственной вере.

Я считал себя добрым христианином, посвятившим жизнь Христу. Но мой мозг управлял моей речью совершенно самостоятельно.

Я пытался избавиться от бранных слов, но они то и дело слетали с языка. Дома я пытался контролировать себя, но в школе, в окружении подростков, которые ругались направо и налево, мне приходилось нелегко. Избавиться от дурной привычки было тяжело. Мои друзья Скотт и Риз заметили произошедшую со мной перемену и спросили меня об этом.

– Я больше не хочу браниться, – сказал я.

– Почему? Что в этом плохого?

– Я хочу жить христианской жизнью. Брань неугодна Богу, – объяснил я. – Бог не одобряет брани.

Скотт и Риз были настоящими друзьями. Возможно, они не поняли меня или не согласились, но тут же решили мне помочь.

– Я придумал! – воскликнул Скотт. – Вместо бранного слова можешь говорить «блин»!

Идея поначалу показалась странной, но исследования показывают, что произнесение сходных по звучанию слов запускает в мозгу химический процесс, который дает человеку эмоциональную и физическую разрядку. Поэтому я воспользовался советом Скотта и стал использовать слово-замену.

Мне это не помогло. Мне приходилось вспоминать про изделие из теста, и все слишком затягивалось. Пока я соображал, что нужно сказать, время было упущено. С другими заменами тоже ничего не вышло, но я все же решил избавиться от дурной привычки.

Процесс этот оказался тяжелее, чем я предполагал. Брань вошла у меня в привычку. Я то и дело оговаривался. Но постепенно я научился держать себя в руках. К шестнадцати годам я не ругался уже одиннадцать месяцев и три недели. Да, я действительно считал дни. Мне страшно хотелось избавиться от Плохого Ника, но в тяжелые дни мне приходилось нелегко.